Переезд Ессентуки – Москва – Сочи (Красная Поляна)

Привычка к солнцу

Мой родной город — Ессентуки как будто создан для безмятежной жизни среди тенистых парков, санаториев и задумчивых учреждений провинциального курорта. Он по своей природе против всяких волнений. У нас всегда можно найти прохладу, пройтись по тихим аллеям, в любой момент поставить клизму, наконец. Мы привыкли, что никто не несется, кроме куриц и ночных иномарок.

Ясно, что всю страну вскипятили за последние 20 лет, и Ессентукам не удалось отсидеться в зеленых кустах. Тут тоже выли скорые, когда взорвали электричку. Милиции пришлось побегать по кафешкам, затаптывать искры из глаз драчующихся. Граффити с душевной просьбой бить владельцев ягодиц смуглого окраса расцветали на стенах домов, гаражей по всему КМВ, как начали мутить национальный вопрос. Художники с баллончиками не забывали про евреев, обозначали маршруты следования для политиков.

Милиционеры (ныне полицейские) на юге стройные и поразительно проницательные. Иначе как они разбирают в битвах орлов, кто грек, армянин, карачаевец и так далее? Кстати, случись драка русских с кавказцами, на стороне славян могут выступить лица кавказкой национальности, но другой. Десятки наций жили и живут рядом, всё очень расово запущено.

У моих родителей среди близких друзей врач-осетин, мы вместе семьями ездили каждое лето на море. Конечно, как везде, стараются сдавать квартиры русским парам, при том, что родители часто передают дружбу народов по фамильной линии. Встречаться всё-таки предпочитают со своими.

Любопытно, но коренные жители-кавказцы сами не особенно расположены к «понаехавшим». Мало ли какой тротиловый эквивалент у них в горской борсетке. Местным жителям в принципе невыгодно распугивать парковых белок и курортников, измученных нарзаном.

Тем более, что мы знаем, что такое чума во время пира. В 90-х годах, когда россияне начали осваивать заграницу, здешнее старшее поколение оказалось в отпуске за свой счёт. Многие санатории опустели и сотрудники оказались не у дел. Толпами лишались работы.

Сильно прибомбило родненький район — Золотушку. Это сейчас есть прямой въезд в город. А тогда на машине нужно было давать большой крюк мимо милицейского поста. Легендарный директор птицефабрики отделил таким образом Золотушку от города, чтобы куроводы не крали корма и птицу, вывозя в багажниках.

Зато пешком до электрички несколько минут, через 5 минут ты в центре Ессентуков, если сесть в электричку на другой стороне перрона, через 15 минут выйдешь в Пятигорске. До Кисловодска томиться в вагоне, разглядывая пейзажи придется минут 40, это чересчур… На самом деле, если живешь в городе или городке КМВ, можно проснуться в одном, позавтракать в другом, поработать в третьем, провести вечер в четвертом, а заснуть в пятом. Абсолютно уникальное место в России. Подобное Кавказским Минеральным Водам есть лишь в двух странах — Германии и Нидерландах.

Но у них нет минеральных источников, лёгкости южного общения, вязаных носков на каждом углу, КВНа, ничего у них нет вообще. Кстати, Сёмен Слепаков, автор «Наша Russia»,и других проектов довёл команду КВН «Сборная Пятигорска» до чемпионства в 2004 году, после чего яйца судьбы забросили его в Москву. Не его одного, у каждого второго жителя Ставрополья найдётся родственник в столице, близкий или дальний.

Вот этим московским родственникам никогда не дано расслабиться. Если забудутся, междугородний звонок взбодрит их в айн момент. Двоюродный племянник уже выехал в плацкартном вагоне и первое время (года три, ну, четыре) поживет у вас, почему бы и нет? Мальчик (девочка) не может найти себе работу дома или просто подал документы в столичный вуз. Впрочем, взрослые ехали куда угодно на заработки — от Архангельска до Сибири.

Дом, где я провела детство, был построен птицефабрикой. Соответственно, квартиры давали трудящимся фабрики. Она закрылась во время перехода от социализма к новой версии России, со вкусом банана и американских окорочков. Кривые ножки Буша с хлором танцевали на костях отечественных бройлеров и несушек. У беременной соседки, потерявшей место, муж, бывший флотский офицер, уехал в «командировку» в Чечню, чтобы было на что содержать будущего ребенка. Через 2 недели у нее появились седые волосы. Он вернулся живым, больше она его не отпускала.

Дольше других в нашем подъезде на прежней работе продержалась бабушка, медсестра с грандиозным опытом. Она могла сделать укол во время отключения света, ориентируясь на трусливое дыхание пациента. Такой кадр отправили на пенсию, хотя рука бойца колоть не устала. В общем, по санаториям пошла волна сокращений, много чего навернулось.

У народа попроще проснулся интерес к металлолому. Другие потянулись в челноки. Пить стали жестко. Где достать паленую водку и наркоту, знали не только таксисты, но и юниоры.

Нам повезло больше. Отец-железнодорожник по-прежнему оставался заведующим паникой, так он называл свою должность дежурного по станции. К поездам у меня особое отношение, сколько себя помню. Когда слышу гудок, как будто окликают и напоминают — пора в дорогу…

В первый раз я покинула дом, отучившись 3 месяца в медицинском колледже, в 2001 году. Узнав, как будет по латыни «орёл мух не ловит», я собрала вещички и с подругой села в поезд на Москву. В резерве было 10 тысяч, приглашение двух москвичек — с ними я познакомилась при сложных обстоятельствах. Получилось так, что одну выручила я, а другая — наоборот, меня. Главное, было где остановиться.

У одной из москвичек уже год как завалялась комнатка в коммуналке. Прописанный муж жил у своей матери, но не давал разрешения, без его подписи сдать было нельзя. Выгоды никакой, чисто помстить. Да и соседи сидели на чемоданах, ждали расселения, никаких гастарбайтеров-менеджеров бы не пустили. Проверенную воспитанную девочку — пожалуйста. Почему так легко согласились, узнала чуть позже.

Меня столько сюрпризов ждало с нетерпением впереди! Первый — от подружки-попутчицы. Смутил её вид, когда мы спускались на эскалаторе. У Марии взгляд был, как в кинохронике у немецких женщин, смотрящих на фюрера. Но в то же время невидящий и реально фанатичный. Я так поняла, она вроде, как клятву давала – со щитом или на щите. В общем, очередной штурмовик из понаехавших.

Мой приезд был гораздо легкомысленней: нужно было встретиться с первой любовью и по возможности заработать, чтобы были свои деньги, а не родительские. В психическую атаку идти я не собиралась ни в коем случае. Объясню — парень моей мечты после отдачи долга Родине уехал сюда с армейским другом и остался. Признаюсь — сантехником. Всё равно увидеть его хотелось, хоть и с вантузом. Встретиться мы могли дома в его отпуск, но мне тоже хотелось подсобрать денег, чтобы поступить в Пятигорске в лингвистический университет. И не зависеть ни от кого.

Сначала надо было разобраться с регистрацией. В начале нулевых любой провинциал чувствовал себя преступником, которого мог тормознуть человек в фуражке. Барышень пугали рассказами о повышенной сексуальности московской милиции. Понятия не имею, насколько это правда, потому как ни с одной участницей оргий в отделении не пересекалась.

Где-то через месяц у меня было две знакомые молодые женщины, замужем за милицией. Их супруги (один подмосквич, другой абориген – пошёл в участковые из-за обещанной трёшки) выглядели совершенно безобидно. Владелец участка всё же сказал, что пьяненькие дамы, за полночь топающие домой, всегда найдут много секса с представителями любых профессий и концессий. Независимо от прописки.

Вышло так, что обещанную мне регистрацию на 6 месяцев я по беспечности передала попутчице. Выяснилось, что Маша приехала без предупреждения и звонка родному дяде по матери. Когда она посетила их скорбный приют в Отрадном, её интеллигентно, а по факту – по той же матери, послали. Они ничем не могли ей помочь или не захотели суетиться. Покупать проклятую бумажку по объявлениям в метро она не захотела наотрез.

Оставалась моя московская подруга, давшая нам ключи от комнаты в коммуналке. Обратилась к ней, чтобы оформила регистрацию сразу двух понаехавших, если возможно. Она помедлила и прошелестела краткое «хорошо». Мы подъехали в назначенный час к «человеку в курсе», положили документы на стол. Вот тут меня настиг первый сюрприз. Прописать ещё двух на неприватизированной площади 17 кв. м. по законам никак нельзя, там уже было прописано 3. «Даже одного – нарушение, но так и быть, давайте паспорт». Паспорт аккуратно и быстро положила перед ним Мари. Ну что мне, смахивать его было, что ли? У ней – никого, у меня есть варианты.

Я так думала. И зря. Вторая москвичка (мы подружились в Ессентуках) ответила мне по телефону в невменяемом состоянии, вскоре её увезли с белочкой. Маленькую дочку на время лечения взяла к себе сестра. Встречу с южным женихом я откладывала, хотелось определиться по главному пункту. С первого дня мы начали обзвон по газетам и толстому фолианту с объявлениями о работе, купленному у метро. Первый вопрос всегда был: «У вас есть регистрация?».

Возненавидела это слово на три реинкарнации вперёд.

Кроме краткого обучения в медколледже, в моём арсенале ждало своего часа свидетельство об окончании курсов оператора ПК. Вручил мне его сосед из соседнего подъезда на всякий случай, сам постарался. Домашних компьютеров на юге было мало, про интернет ничего почти не знала. Как составлять резюме и факсом пользоваться понятия не имела. Но набрать текст, сочинить новую картинку из снимков в фотошопе – это пожалуйста.

Когда нам предложили сбросить резюме на почтовый ящик или прислать по факсу, мы поняли – цивилизация где-то рядом. Набеги индейцев на приличные учреждения отменяются по техническим причинам.

Внезапно очнулся дядя, узнав, что на его площадь не покушаются. Со своего компа он подвесил резюме племянницы в интернете. Через три недели после вторжения в столицу Машу приняли корректором в маленькое невнятное издательство. Просуществовало оно ровно полгода, платили ей 12 тысяч. Для провинции начала нулевых – роскошно, для большого города – пустяки, если жилье съёмное, а до офиса маршрутка, метро, маршрутка.

Снимать комнату ей пришлось, как только закончилась чёртова регистрация. Соседей не расселили, меня уже там не было, её попросили на выход. Вернуться домой ей не позволило самолюбие. Она объехала все возможные явки по стране, прежде чем вернуться в родительский дом. Примечательно, что её трудовой блицкриг захлебнулся у берегов Волги. Дома у Маши всё срослось по личной и карьерной линии, на память о напрасном насилии над географией остались проблемы с застуженными почками.

Для меня вторым сюрпризом в московской истории стали счета от соседей. Они срочно решили поменять сантехнику, электроплиту, обои в прихожей, кафель на кухне, справедливо разделив расходы на две части. Причём сразу выдвинули обвинение, что моя подруга сломала унитаз, и смеситель в ванной тоже. Ничего она не ломала, квартирку раздолбали до нас. Запахло коммунальной серой. Оплатив смеситель и счета вперёд за электричество и воду, я просто ушла. Соседи ускорили встречу с принцем, заколдованным в сантехника.

Оборотень ждал меня на остановке. Мы переписывались эти годы, высылали снимки. Я примерно догадывалась, как он живёт здесь. По себе поняла. Во-первых, это время и деньги, улетающие с реактивным воем. Во-вторых, синдром туриста – избегаешь готовить, ешь вкусняшки, залитые кипятком. Не знаю, из чего их делают, но это точно нечеловеческая пища. До сих пор ускоряю шаг в магазине, когда иду мимо полок с едой быстрого приготовления.

Главное, призрачность существования. Чужие стены, в которые нет смысла вбивать гвоздь. Понаехавшие не покупают картин, светильников, стиральных машин и дубовых кроватей. Если вы хотите познакомиться с аборигенами, обратите внимание на покупателей мебели. Вы удивитесь, насколько они похожи на вас. В первые ваши месяцы в чужом городе. Потом отличия проступят сильнее.

Да, привыкнете одеваться, говорить иначе, но пропадёт домашнесть. Самое худшее в гастарбайтерах со стажем – внутренняя готовность сделать или принять практически любое предложение руки и сердца. Так неразборчивы бывают бесперспективные студенты-пятикурсники, способные не убить, а жениться на старушке-процентщице.

Другой случай, когда гости столицы обеспеченнее хозяев или хотя бы ровня. Этим комфортно везде. Одичания избегает также народ с конкретной целью набрать намеченную сумму и свалить обратно. Такие посещают Москву, как правило, вместе с земляками или семейной парой.

Я прожила со своим бомжеватым принцем два месяца поблизости от станции Петровско-Разумовская в комнате на первом этаже у дворничихи-татарки. Плюс был в экономии на транспорте, тратили только на метро. «Моя прелесть» зарабатывал нестабильно и, похоже, запретил себе думать о будущем. Домой не хотел, откладывать деньги не получалось.

Он устроил меня диспетчером на телефон в офис, расположенный в одной из комнат запущенных апартаментов в двух шагах от Сокольников. В мои обязанности входило принимать заказы на ремонт или установку новой сантехники, платили 6 тысяч. В свободное время гуляла в Сокольниках, подружилась с мамашками в декрете, иногда – в бессрочном. Они повадились забегать ко мне на работу, одна так и прижилась в офисе. Подхватила знамя после моего побега.

Сбежала, как молоко, незапланированно, без предупреждения. Позвонили из Сочи и сказали, что очень ждут меня на юбилей моей крёстной матери. Ей в марте исполнялось 55 лет. Я отпросилась на 3 дня.

На перроне адлерского вокзала меня обнял тёплый южный воздух, пропахший морем, вечнозелеными кустами, дождём. И старший сын крёстной. В детстве нас разделяло 6 лет, он женился в 18, потом развёлся, совсем взрослый дядечка. Теперь разница в возрасте стала пустяком. Уже садясь в «Ниву», я знала, что еду в мой новый дом.

Дорога по скальному участку впечатлила — страшно красиво. Настолько, что совсем не хотелось отвлекать водителя. И смотреть в сторону пропасти с ледяной рекой, лучше на склон горы, откуда могут сорваться камушки. Новая дорога с безопасным тоннелем такого выброса адреналина не даст, но тогда её не было.

Перечислять названия местных природных красот, все равно, что чихать. Ачишхо, Ачипсе, Чвижепсе, Пшеха-Су, Чугуш. Есть названия попроще, как река Мзымта или горный массив Аибга. Главная достопримечательность Красной Поляны — визиты президента Путина. Каждый местный житель расскажет, как он чуть не сфотографировался с ним.

В 2002 году в поселок Красная Поляна (на местном сленге – Краску) ездили в основном из Москвы и Питера покататься на горных лыжах. Канатка кормила многих местных жителей. Нанимались к туристам личными шофёрами, возили их вместе с лыжами на канатку, вечером в сауны-бильярды. И, конечно, сдавали жильё. Если был внедорожник, занимались джиппингом. На Хмелевские озёра, например, добраться реально только на джипе. Или пешком. Меньше знают о минеральных источниках, а в окрестностях есть вода не хуже ессентукской или боржоми. На горный сплав подтягиваются любители-экстремалы. Речки тут холодные, окунешься и выпрыгнешь.

Из «белых» очагов труда вверх от нашего дома располагалась военная турбаза, но там платили мало. Младшее поколение осваивало лыжку, мечтая стать инструкторами. На курорте, как на курорте – всё сосредоточено вокруг туристического бизнеса. У кого были земельные участки, строили мини-гостиницы, бани, прочие сервис-затеи. Собирали лечебные травки, «пасли» пчёл.

На пасеки по Краснополянскому шоссе завозят любого туриста. Горные кавказские пчелы – это пчелиная элита, дают особый целебный мёд. На знакомой семье пасечников я испытывала рекламные ходы. Первая рекламка состояла сплошь из восклицательных знаков «Настоящие пчёлы! Настоящий мёд! Прямо из-под пчёл!». Завела дружбу со свободно бродящими лошадьми, специально брала с собой хлеб на прогулки.

Прокатиться можно на лошадях, параплане, сноуборде, горном велосипеде – даже не знаю, на чём нельзя. В обязательном порядке заглядывают экскурсии на форелевые пруды и в заповедник, само собой. То, что вокруг биосферный заповедник, первыми поймут ваши лёгкие. Кстати, запросто бросается курить. Я полюбила вечерний маршрут к прудам, местные не гуляют, машины с курортниками проносятся изредка. Летним вечером идёшь в золотом воздухе – закаты редкой красоты, зимой – снежная сказка.

Поселок Красная Поляна раскручен в СМИ позже, а местные уже в 2002 году уверенно говорили, что здесь будет Олимпиада. Какую стройку повлечет подготовка, прочувствовали и осознали. Это надо пережить. Своё гордое здание муж начал возводить в 2004 году, задумал на одном участке жилой дом и рядом баньку. Фундамент заливали русские строители.

Сам дом доверили специалисту-универсалу, изрядно обрусевшему югославу. Договорились с ним, когда я была в Ессентуках. Родителей навещала много раз, на автобусе. Им не нравилось, что мы живём в гражданском браке. Мы даже обвенчаться хотели, но батюшка сказал, что жениться нам не положено, раз мать жениха – моя крёстная мать. Брат и сестра мы. Однако «брат» представлял меня всем, как жену. Когда он спросил югослава, как тебе моя жена, тот ответил: «Выше всяких слов!». Муж призадумался, но другого такого строителя найти было невозможно.

Братишка тем летом ушёл на джиппинг, один рейс с туристами приносил 6 тысяч, как моя первая зарплата в Москве. Правда, дефолт давно отшумел, такой мелочью больше не платят. Москвичи усердно принялись скупать недвижимость в Краске, подсылая назойливых агентов. Один грек надписал на воротах «Не продается». В посёлке греков много, так что Олимпийские игры пройдут почти что на своей родине.

Югослав, точнее, словенец прекрасно говорил по-русски. В России он находился три года. Мне было интересно узнать про войну в Югославии, я вообще впервые встретила человека из Словении. Красные на КМВ любили пугать: «При режиме демократов с Россией будет то же, что сделали с Югославией!». Что сделали с солнечной братской страной, я увидела через год, но это уже другая история…