[Юмор] В Москву! В Москву!

Я все свои двадцать девять лет знал, что рожден для чего-то великого и возвышенного. Ну, возможно, не двадцать девять, потому что соображать начал года в полтора, поняв различие между материнской грудью и резиновой соской, но уж с тех пор был твердо уверен, что мое место не здесь, в провинциальном Мурманске, а в большом городе, Питере или Москве.

Мне и друзья говорили: «Димон, слушай, что ты здесь потерял? Вали давай, с твоими талантами рядом с Ургантом или Верником стоять, а не в нашем Доме Культуры моряков публику развлекать».

Да, популярность моя в Мурманске достигла практически своей вершины. Свадьбы работниц порта и моряков дальнего плавания, юбилеи олигархов рыбного промысла, дни рождения детей первых и вторых лиц города и, даже страшно сказать, похороны членов местной ОПГ давно не обходились без меня.

Пришлось даже секретаршу нанять, график выступлений составлять. Нет, конечно, у кого денег побольше было, из столицы себе массовиков-затейников выписывали, но я никогда не понимал, чем они лучше меня. Раскрученное имя? Фарфоровые зубы? Прикид из парижского бутика? Это да. А во всём остальном я, Дмитрий Щёголев, ничуть не хуже.

Только и слышно кругом: «Видели, что вчера Щегол в кабаке выдал? Да вы что! КВНа не нужно! А Петросян просто бы от зависти обрыдался». Да, мне бы гонорары Петросяна. Или хотя бы Степаненко. Но для этого в Москве нужно жить.

***

Одно сдерживало, не знал я, с чего начать. В столичной гостинице жить накладно было, там, знающие люди говорили, за сутки оклад моряка дальнего плавания оставить можно. И это только за койку. А есть, пить на что? Правда, кое-какие накопления у меня были, но жалко было их вот так сразу спускать. Поэтому решил я сначала машину купить, и на ней в Москву ехать. В автомобиле, если что, и заночевать можно было.

Осталось только связями столичными обзавестись, чтобы от кого-то первый толчок получить. Типа, напутствия или анонса. А тут и случай подвернулся.

Мурманский начальник автоинспекции отмечал получение ордена. Событие для нашей провинции, надо сказать, примерно, как для Нью-Йорка – День города. Или как для Израиля – день рождения Голды Мейер. Это у них первую президентшу так звали, давно усопшую. Но наш-то гаишник еще живой был.

Короче говоря, подполковник полиции Куроплетов арендовал на сутки здание театра. Представляете, вечером спектакль отменили, стулья вынесли, а столики с креслами занесли. Человек на пятьсот накрыли. Скатерти бархатные, красные, салфетки розовые с напечатанным портретом орденоносца. А за месяц до мероприятия подполковник вызвал меня к себе в кабинет.

– Щегол, – говорит, – видишь?

И показывает на экран монитора своего компьютера. Видите, куда прогресс зашел? В мурманское ГИБДД! А на экране красочное изображение ордена. Я всмотрелся в буковки. На награде было написано «За дружбу народов».

– Понял, Щегол? – крякнул полицейский.

– Неа, – сказал я.

– Точно такой же через месяц, – гордо сказал главный автоинспектор, – будет красоваться на моей груди!

– Красота, – вежливо кивнул я. – Можно поздравлять?

– Сейчас еще не надо, – довольно зарделся полисмен. – Но пятнадцатого организуешь мне сборный концерт. Чтоб не хуже, чем в свое время на День милиции давали! Понял?

– И из Москвы приглашать? – у меня аж в горле запершило от волнения, как только представил я, какие откупные можно заработать.

– Откуда хочешь! – гордо сказал подполковник и вырвал из блокнота лист, на котором написал пятизначное число. – В пределах этой суммы в европейских рублях.

– Сделаю, – радостно закивал я.

Вот он, момент счастья, к которому надо стремиться каждому провинциальному, но амбициозному молодому человеку. Я прикинул, что времени осталось в обрез, следующим утром сел на самолет и через несколько часов был в Москве.

Нет, я не был похож на Михайлу Ломоносова, который в лаптях по снегу пришел на жизнь столичную посмотреть. Я, конечно, в Интернете информацию прошерстил, у знакомых поспрашивал, и сошел с трапа со списочком адресов и телефонов.

В первое мгновение я просто опешил от потоков людей и автомобилей. Такого количества в Мурманске даже во время первомайской демонстрации увидеть было невозможно. Мне захотелось тут же рвануть обратно, но сила воли заставила сделать шаг вперед.

Пришлось взять такси, потому что этот вид транспорта был мне хорошо знаком. Да я у себя дома за сто рублей мог город два раза по кругу объехать. Деньги были, и поэтому даже не пришло в голову поинтересоваться, сколько будет мне стоить это удовольствие – поездка от аэропорта до первого адреса. Услышав сумму после остановки такси, я еще минут пятнадцать ходил, будто прибитый пыльным мешком.

В первом артистическом агентстве меня вежливо выставили, сказав, что времени очень мало, а гастроли  у звезд расписаны на несколько месяцев вперед. Оттуда я поехал уже на частнике, предварительно долго торговавшись и сойдясь на приемлемой сумме.

В другом агентстве мне предложили ансамбль лилипутов и двух жонглеров. Я сразу представил, что со мной сделает наш гаишник, и отказался.

Бомбила ждал меня у выхода и, увидев мое лицо, помахал ручкой. Будто знал, что я здесь долго не задержусь. Дорога до следующей точки обошлась мне еще дешевле, как оптовому покупателю. Оказывается, со всеми можно договариваться.

Третье агентство, адрес которого я купил за кучу денег, располагалось в обшарпанном здании учебной мастерской. В полуподвальном кабинетике сидел прыщавый паренек, перед которым стоял старый дисковый телефон и графин с мутноватой водой.

– Какой суммой располагаете? – сразу же спросил он.

Я честно назвал половину того, что мне обещал выдать подполковник.

– Не густо, – паренек высморкался в бумажную салфетку и, аккуратно сложив ее, убрал в карман. – Хорошо, соберу я вам бригаду. Будете довольны.

– Известные будут? – поинтересовался я.

– А как же, – обиделся парень. – Все звезды первой величины. Правда, немного потускневшие.

– Не понял? – сглотнул я.

– А чего тут понимать? – пожал плечами продюсер. – За такие деньги можно одного очень хорошего артиста нанять или группу подержанных, но в свое время популярных. Понимаете? Вадим Казаченко, Азиза, Челобанов, Гальцев и с ним еще два клоуна и так далее. Отлично споют и станцуют, только спиртного им до концерта не давайте. Аванс сразу пятьдесят процентов.

Я понял, что ничего лучшего не найду, и согласился, сказав, что деньги привезу послезавтра.

– До свиданья, – сказал парень и начал разворачивать все тот же носовой платок.

Но меня мучил один вопрос, и, не задав его, я уйти не мог.

– Простите, – сказал я, – а меня вы могли бы продюсировать?

– Чем радуете публику? – сморкаясь в сухую часть салфетки, спросил парень.

– Организую торжества, веду их, много шучу, люблю экспромты, могу конферанс, – судорожно начал перечислять я и с гордостью добавил. – Нашим мурманчанам очень нравится.

– Попробовать можно, – снова складывая салфетку, пожал плечами он и дал мне свою визитку. – Концерт пройдет, звоните.

Окрыленный, я летел домой. Свершилось! Москва дала добро! Практически с первого раза! Пусть она и выглядела так непрезентабельно!

***

Последующий месяц пролетел в хлопотах по организации концерта. Билеты, гостиница, питание, звук, утверждение программы с героем торжества. А мыслями я был уже в Москве, в той каптерке со старым телефоном и графином. И даже та салфетка уже не вызывала моего раздражения.

Подполковник Куроплетов пригласил на торжество кое-кого из столичного начальства, местных руководителей администрации, самых уважаемых представителей теневого бизнеса. В общем, все как положено. В театральном буфете с ночи готовили лучшие повара. За столами прислуживали актрисы из труппы театра. Кто же откажется от возможности дополнительного заработка. Да и поесть на халяву – тоже радость.

Артисты, прилетевшие из Москвы, отпахали программу на все сто процентов. Все эти забытые звезды девяностых, ведущие сейчас более чем скромное существование, не позволяли себе вальяжности и высокомерия. Деньги нужны всем, а в следующий раз могут и не позвать.

Я сразу же после концерта заплатил всем участникам по списку, выданному мне сопливым продюсером. На всех лицах читалась благодарность, но все же это были звезды. Пусть и угасшие, пусть и забытые, но все-таки артисты с большой буквы.

– Щегол! – заорал пьяный Куроплетов, подзывая меня к своему столику. – Молодец, не ударил в грязь лицом! Тебе премия положена. Машина есть?

– Нет, – сказал я – Да и на права еще не сдал.

– Считай, Щегол, – наклонил ко мне голову подполковник, – что права уже лежат в твоем кармане. А машину купи. Негоже такому парню на автобусе ездить.

***

Вот, как говорится. То ни копья, ни копья, а то сразу алтын. И права раздобыл, и в Москву дорожку проторил. Машину куплю, и вперед, к новым трудовым победам.

Оставалась одна проблема. Слишком много мероприятий было запланировано с моим участием. Но был у меня один помощник, Вася Уточкин, которого я недавно начал натаскивать. Ведь мысль о Москве давно сидела у меня в мозгу. Вот Васе я и передал список выступлений, и секретарше велел Уточкина всем клиентам рекомендовать. А обо мне велел говорить, что уехал в отпуск. Месяца на три. Думал я, что через три месяца обо мне все забудут. Да и Вася – парень способный, поднатореет.

Вот так я, вроде бы, все хвосты подчистил. Машинка новенькая уже стояла у моего подъезда, круглая сумма на первое время была вшита в подкладку кожаной куртки. В общем, как говорится, пора, мой друг, пора, хлопцы пьяные, а кони запряженные. Хотя это из другой оперы, но в самую тему.

Осталось только родителям сообщить о моем отъезде. С батей проще, он не всегда и помнит, что я существую на свете. В промежутках между пьянкой и похмельем может, конечно, сынком назвать.

– Сынок, – слабым голосом крикнет батя мой, – за пивком сбегай.

Но я редко слышал его зов, так как постоянно крутился в клубах разных и кабаках. А если и слышал, то делал вид, что меня это не касается. Поэтому батя если уж и пожалеет о моем отъезде, то только в том плане, что некого в магазин посылать будет.

А мать, это, конечно, другое дело. Она, когда узнала, очень огорчилась, хотя и старалась вида не показывать. Улыбку на лице изобразила, вдохнула глубоко и пожелала успехов в работе и личной жизни.

***

Вот с этим напутствием я и поехал. Новенький «опелек» шуршал шинами по шоссейной дороге, легко преодолевая колдобины и ямки. На сердце было легко, хотелось петь вместе с «Машиной времени», диск с концертом которой играл в моем проигрывателе.

Да, накануне отъезда позвонил я этому сопливому продюсеру, сообщил о своем решении приехать. Его, кстати, Артемием Воскресенским звали. Ни больше, ни меньше.

– Достойное решение, – одобрил мое сообщение Артемий. – Жду с нетерпением, готовлю первую работу.

Как тут не запоешь вместе с Макаревичем: «Вот, новый поворот!». Еще какой поворот! Полный загадок и будущих приключений! Кстати, приключений еще в дороге я огреб по самую макушку. На подъезде к Москве моя новенькая машинка вдруг перестала подавать признаки жизни. Представляете, в незнакомом месте, посреди шоссе. Что ж делать, позвонил продюсеру, попросил о помощи.

– Жди, – сказал тот. Через полчаса он перезвонил и сообщил, что направил ко мне эвакуатор. Еще через два часа мой автомобиль погрузили и повезли в автосервис. Я тоже доехал с ним до места, оставил свой номер телефона и направился в офис к продюсеру.

***

– Привет, привет! – обрадовался мне Воскресенский. – Как ты вовремя! Послезавтра сборный концерт в Перми. Поедут все твои старые знакомые, а ты будешь вести. Готов?

– В Перми? – чуть не задохнулся я. – А поближе ничего нет?

– Ну ты прямо сразу в «Олимпийский» захотел? – хмыкнул продюсер. – Не хочешь, другого найду.

– Нет, нет, – поспешно сказал я. – Конечно, полечу. А гонорар какой?

– Извини, – замялся Артемий. – Придется без гонорара выступить. Нет, проживание, дорога, питание за счет принимающей стороны. А вот гонорары даже артистам мизерные. Ну, мы ж теперь с тобой в одной упряжке. Или нет?

– Конечно, – с мнимым энтузиазмом подтвердил я. – Надо, значит надо. Не поможешь с ночлегом?

– Хочешь, здесь ночуй, – предложил Воскресенский. – Вон, диван, туалет на втором этаже, умывальник. В соседнем здании кафе дешевое. Для начала вполне сойдет. А заработаешь, квартиру снимешь.

– Отлично, – улыбнулся я. А что, жизнь и правда налаживалась. К спартанским условиям я привык, так как отслужил два года в армии, почти на самой восточной точке страны.

***

Артисты, летевшие со мной в Пермь, на концерт в поддержку Коммунистической партии на грядущих выборах, очень обрадовались, когда увидели меня в самолете. Да и я, честно говоря, тоже был рад их видеть.

Концерт прошел отлично, публика радовалась старым песням, после выступления нам накрыли отличный стол, и уж там все оторвались по полной программе.

– Молодец, – пожал мне руку Артемий. Насморка у него не было, поэтому салфетку в кармане он не хранил.

– Да, хорошо слетали, – подтвердил я. – Надеюсь, в следующий раз заработаю?

– Не сомневайся, – ухмыльнулся продюсер. – Все впереди. Как говорится, надейся и жди.

Спать на продавленном диване больше не хотелось, поэтому я решил снять квартиру недалеко от офиса Артемия. Сделать это оказалось несложно. Но стоило!.. Я вспомнил, как одно время снимал трехкомнатную квартиру в Мурманске. Так вот, однокомнатная в Москве стоила как раз в три раза дороже. «Это ж сколько здесь зарабатывать нужно?» – подумал я. Но делать было нечего, поэтому через два дня я переехал в квартиру. Как раз и машину мою отремонтировали.

Следующее выступление было в Йошкар-Оле. Опять политическое. Только теперь надо было выступать в поддержку либерал-демократов. Ну ничего, подкорректировали программку, и все вышло отлично. Если коммунистический электорат предпочитал песни своей молодости, прославляющие любовь, комсомол и весну, то жириновцам нравился городской шансон и блатная лирика. Наши звезды не кочевряжились. Что публика заказывала, то и пели. Лишь бы деньги платили.

– Извини, – похлопал меня по плечу Артемий, – я тут задолжал кое-кому, поэтому снова придется без гонорара сработать. Хоть страну на халяву посмотришь. Нет, артисты – это святое, а вот мы с тобой должны понимать. Придет и на нашу улицу праздник.

Да, уже тогда начали меня тревожить изнутри смутные сомнения, но я подавил их своим неистребимым оптимизмом. Чего же я хочу? Только приехал, и сразу миллионы? Надо, надо себя зарекомендовать, а потом уже и свои условия диктовать.

Между концертами образовалось свободное время, и я решил посмотреть Москву. Машину не взял, чтобы не проторчать весь день в бесконечных пробках. Тем более, что все городские достопримечательности привязаны к станциям метро. Мурманск, конечно, я бы за день пешком прошел. Да и смотреть там особо нечего, пара музеев да порт.

Я составил программу экскурсии, состоящую из четырех музеев и Красной площади, но сломался уже на Третьяковской галерее. Утомив глаза и натрудив ноги, я поехал ближе к дому, где запасся пивком и пельменями, усевшись у телевизора.

Потом последовало целое турне в пользу партии власти. Мы объехали городов двадцать, дали три десятка концертов, выпили пару сотен литров крепких и не очень спиртных напитков, съели тонну шашлыков. У меня даже начался роман с одной молодящейся звездой, возраста которой никто не знал. Но по тому, что она называла меня «сынок» и по некоторым другим признакам, я догадывался, что звезда ровесница моей матери.

Рамки романа ограничивались рамками гастрольного тура. В Москве певица была примерной женой и матерью. Да и я особо не настаивал на продолжении банкета.

Да, в мое отсутствие я разрешал Воскресенскому пользоваться своим автомобилем. Жалко мне, что ли. Просил только салфетки использованные в пепельнице не оставлять. Не знал я тогда, что водит Артемий очень плохо и разбил уже две машины. Моя, кстати, оказалась третьей. При попытке сделать обгон справа мой компаньон врезался в стоящую фуру. Фуре, кстати, никаких повреждений нанесено не было. А мой несчастный «опелек» увезли на эвакуаторе и поставили под окнами нашего офиса.

– Прости, Дмитрий, – вздохнул продюсер, когда я вернулся из турне, в состоянии дикой усталости и непроходящего похмелья. – Я починю. Да и заработать тебе теперь дам. Есть одно дельце настоящее, причем в Москве.

– Наконец-то! – обрадовался я. Это сообщение перечеркнуло все негативные эмоции.

– Вот тебе адресок, – таинственно прошептал Артемий. – Это один полулегальный ночной клуб. Им администратор нужен на месяц, пока их основной в отпуске. Платят очень прилично. Согласен?

Еще бы я не согласился! Администратор в московском ночном клубе! Мог ли я еще вчера мечтать о такой удаче!

Кстати, из Мурманска мне постоянно звонили. То секретарша советовалась, то Вася Уточкин успехами и неудачами делился. Мать тихо спрашивала, как дела. А тут наш главный гаишник позвонил:

– Щегол! Ты куда девался?

– Да в отпуск отъехал, Сергей Петрович, – промямлил я.

– Смотри, – пробурчал Куроплетов, – у моей супруги юбилей через пару месяцев. Чтобы был, как штык. Мы решили в консерватории праздновать.

Под громкий смех подполковника я отключил телефон. Волна ностальгии захлестнула меня.

***

В ночном клубе меня встретили радушно. Администратор, представившийся мне просто Николашенькой, как-то странно поглаживал по плечу, потом пригласил вечером отметить мое вступление в должность в его квартире. От него противно пахло цветочным ароматом.

Я сразу догадался, какие по поводу меня планы у Николашеньки, и по секрету сообщил ему, что страдаю импотенцией. У него сразу же пропал ко мне интерес. Он быстро и строго рассказал о том, какие у меня будут обязанности, показал связку ключей, тыкнул в двери, к которым они подходили, и уехал. По всем вопросам администратор велел звонить владельцу клуба Георгию.

Вечером я вышел в зал и осмотрелся. Картина впечатляла. Гремела музыка, танцпол был заполнен, в баре напитки текли рекой. Я почувствовал себя хозяином этого заведения. Впрочем, московский ночной клуб мало чем отличался от подобных заведений в Мурманске, разве что выбор напитков побогаче. Хотя девочки у нас в городе посимпатичнее, честное слово. И краски на теле меньше, и природной красоты больше.

К полуночи приехал Георгий, настоящий владелец клуба. Он позвал меня в свой кабинет и расспросил о том, о сем.

– Артемий тебя рекомендовал, – сказал хозяин, глядя на меня из-под лохматых бровей. – Смотри, узнаю, что воруешь, в свой Мурманск на руках пойдешь, потому что ноги я тебе выдерну.

Георгий ушел, и я понял, что зачислен в штат клуба.

***

Прошла неделя, потом другая. Я полностью погрузился в работу. Приглашал выступать популярные группы, следил за порядком, даже сам выходил на подиум и веселил публику. Это было именно то, чего я так хотел. Так как работал я по вечерам и ночам, то днем отсыпался в своем кабинете. Пора было подумать о съемной квартире.

Но тут произошло невероятное. Шла обычная ночная жизнь. Музыка, коктейли, танцы, шутки. Я даже купил новый яркий пиджак, в котором выходил в зал. Вот в такой момент, когда я в очередной раз прогуливался в фойе, все это и началось. Какие-то люди с автоматами и масках ворвались в клуб. Они перекрыли все выходы, а меня прямо в бежевом пиджаке со стразами уложили в пыльный проход.

– Кто тут главный? – заорал один из ворвавшихся. Доброжелатели тут же показали на меня.

Я и глазом не успел моргнуть, как оказался в наручниках. Меня втолкнули в мой кабинет, потом туда же втолкнули каких-то двух неприметных пацанов. С улицы привели понятых. У пацанов из карманов извлекли по два десятка пакетиков с белым порошком.

Оказалось, что в этом клубе постоянно торговали наркотиками. А я был представлен, как организатор этой торговли. Мой лепет по поводу того, что я работаю здесь всего лишь третью неделю, никого не интересовал. Через пару часов я сидел в камере предварительного заключения. Такого пика московской карьеры я уж точно не ожидал.

На следующий день меня вывели из камеры на свидание. Уж кого я не чаял встретить, так это моего сопливого компаньона.

– Привет, – сказал он, сочувствующе вздыхая. – Машинку я твою починил. Как новенькая. Вот так-то. Плохо все.

– Да не тяни, – оборвал я его причитания.

– Да уж, – встрепенулся Артемий. – Надо срочно решать. У меня, как назло, денег нет. Понимаешь, Димочка, статья очень серьезная. Но если миллион рябчиков сегодня-завтра соберем, то дела не будет. Подумай, дорогой. Кстати, я машинку уже оценил. Считай, что половина суммы уже есть. Что делать будем?

– Езжай в клуб, – прошептал я продюсеру в самое ухо, – там в моем, блин, кабинете моя кожаная куртка висит. Под подкладкой вшито двадцать тысяч баксов. Как раз должно хватить.

– Голубчик мой! – обрадовался Артемий. – Как я рад за тебя!

На следующее утро меня отпустили. У ворот встречал продюсер, будто бы искренне радуясь встрече.

– Сдачу давай, – резко сказал я.

– Ну вот, – обиделся Артемий, доставая из кармана несколько купюр.

Я пересчитал. Двадцать тысяч. На самолет до Мурманска хватит. Вот так закончилось мое покорение столицы.