Эмиграция в Израиль. Переезд из Саранска в Иерусалим

Предыстория

Здравствуйте, уважаемые читатели. Меня зовут Лера и я хочу рассказать вам свою историю.

Мы с мужем родились и выросли в Саранске, милом небольшом городе центральной России. Ну как милом. Все что знакомо с детство кажется каким-то родным, а, значит, и милым. Все у нас было убийственно спокойно. С будущим супругом учились в одном классе, пронесли свою любовь через институт, а потом, после получения дипломов сыграли свадьбу.

На дворе тогда стоял голодный 2009 год. Кризис перевернул в нашей тихой жизни все с ног на голову. Мои родители, работающие в строительной отрасли, неплохо получали, до всем известных событий, затем денег резко не стало. Никто не верил в то, что денежный поток резко иссякнет, поэтому никаких особенных сбережений не было. Маму-проектировщицу с огромным стажем и опытом перевели на частичную занятость, половину ставки. Объект, где прорабом работал отец, заморозили. Папа за год до печальных событий приобрел себе новый автомобиль, большая часть денег была взята в кредит, так что вообще положению семьи не позавидуешь. А тут еще мы с Антоном свадьбу играть решили. У него семья небогатая, их кризис тоже подкосил, да и у нас проблема на проблеме. Как-то собрались, организовались, отпраздновали. Хорошо, что по итогам свадьбы хоть должны никому ничего не остались, в ноль смогли выйти.

С родителями в тот момент нам жить не хотелось. Молодые, сами понимаете. Нужно было свое жилье. А где его взять, работа-то была, но зарплата вообще оставляла желать лучшего. Оба трудились бухгалтерами, Антону платили тринадцать тысяч рублей, а мне одиннадцать. Попробуй, проживи на двадцать четыре тысячи в месяц, если за съемную квартиру приходится десять отдавать. Мы уже тогда подумывали о том, чтобы уехать за рубеж, но это решение было продиктовано не проблемами, а скорее интересом. Наше стартовое желание было погашено российскими реалиями. Банки в кризисную пору неплохо попили крови с бедных россиян.

Через год совместной жизни у нас было уже три кредита. Я зачем-то купила себе шубу, мы приобрели в квартиру стиральную машину и новый телефон Антону. Зачем надо было это делать? Могла я и в старой дубленочке походить, в старой машинке «Малютка» постирать, да и Антон мог прожить без айфона. В 2010 году я еще умудрилась забеременеть. Это был не осознанный шаг, просто так вышло. Все закрутилось, я ушла в декрет, хозяева попросили нас освободить квартиру, поскольку продавать ее собирались. Отца моего уволили из строительной компании, и он начал пить. Одна проблема накладывалась на другую, и становилось так обидно и тошно.

Жилплощадь раньше нам сдавали знакомые, и выходило чуть дешевле, чем в среднем по городу. В 2010 году знакомых с пустой квартирой у нас не оказалось, пришлось обращаться к услугам риэлтора. Милая девочка, студентка ВУЗа, нашла нам отличный вариант на Кирова, но чтобы въехать туда, надо было сразу заплатить за два месяца, да еще и агентству комиссию заплатить. Это ни много ни мало — тридцать тысяч рублей. У нас, отродясь, таких денег не водилось. Ситуация осложнялась еще тем, что муж ушел с работы. Все началось с того, что ему предложили другую работу с хорошей зарплатой. Он согласился и в тот же день написал заявление на увольнение.

Отработав положенные две недели, Антон узнал, что на его место взяли другого человека, он сразу пошел к директору, но тот только рассердился и сказал, что оставить моего мужа не может. Что делать? Как быть? Где взять денег на квартиру? Пришлось опять брать кредит. Причем безработному мужу в нем отказали, а мне, женщине на седьмом месяце беременности, одобрили. Наверное, просто стало жалко бедную девушку с большим животом. Пока я рожала Катю, Антон сидел дом. Найти работу ему удалось только спустя два месяца после того, как я из роддома вернулась. Все это время мы существовали на его нерегулярные заработки. Он ходил разгружать вагоны, раздавал листовки на улице, рубил бабушкам дрова и делал много других вещей, которыми заниматься в двадцать пять лет просто стыдно.

Спустя месяц после родов я начала трудиться дома — делать на заказ рефераты и курсовые. С тех пор все студенческие работы сидят у меня в печенках. Антон устроился на нормальную работу спустя два месяца, после рождения Кати. Эти трудности существенно подорвали наши отношения, мы даже думали расходиться. Из-за нехватки денег друг с другом мы разговаривали только на повышенных тонах. Когда Кате исполнилось полгода, мы решили разъехаться. У родителей дома были постоянные скандалы, к тете идти было тоже не вариант, поэтому мне пришлось уехать в деревню к бабушке, в двадцати километрах от Саранска. В Мыльджино было начало двадцатого века, конечно, на лошадях уже землю не пахали, но централизованного отопления и горячей воды в домах не было. В деревне я прожила месяц. Не скажу, что это было самое счастливое время моей жизни. Бабушка — сложный человек, которому долгое время не хватало людского внимания. Она говорила без умолка и все время объясняла мне, что я делаю неправильно.

Как только Катя заболела, пришлось вернуться в Саранск, поскольку фельдшер был только в соседней деревне, да и прививки было уже пора ставить. В городе я провела два месяца у сестры. К родителям не пошла, поскольку папа очень крепко пил. У сестры с мужем на двоих была однокомнатная квартира в пятиэтажке — тридцать квадратных метров. Вчетвером на такой маленькой территории нам было очень тесно. Катина кроватка, которая сначала была кроваткой сестры, а потом моей, стояла в коридоре. Я спала на раскладушке в маленькой кухне. Утром, когда муж Люды, Рома, собирался на работу, мне приходилось просыпаться и переносить раскладушку в комнату, на кухне он завтракал. Вдвоем нам там места не хватало.

Когда Катя поправилась и немного окрепла, мы опять вернулись в Мыльджино. С холодами пришлось переехать в город, поскольку зимой в деревне дочка болела бы постоянно. Антон все это время работал, получал гроши и пытался рассчитаться с нашими кредитами. Мы тогда не развелись только потому, что ни у кого не было сил заниматься всей бумажной волокитой. Отношения у нас были испорчены в конец. Осенью папа закодировался и устроился грузчиком-сторожем в продуктовый магазин. Мы с Катей перебрались к родителям. Нормально работать у меня не получалось. Я была подавлена и часто плакала, поэтому много заказов брать не могла.

В родительском доме у нас с Катей была своя отдельная комната, одиннадцать квадратных метров. Тогда мне эта клетушка казалось настоящими хоромами, сколько мы натерпелись по съемным углам, коридорам и кухням. Мама предлагала, чтобы с нами жил Антон, но я была против этого. Муж должен был возмужать. Я вообще уже думала в тот момент, что вместе мы больше не съедемся никогда, так испорчены были отношения.

У меня была очень сильная депрессия, пока однажды, гуляя с Катей у дома, я не встретила Антона. Он стоял с цветами (правда это были гвоздики, которые я ненавижу) и улыбался. От вида мужа что-то кольнуло в груди. Я соскучилась, я правда по нему соскучилась. Антоша никогда не был мастером длинных и красивых речей, только мы поздоровались, как он сразу, в лоб, предложил уехать в Израиль, мол, там есть друзья, они помогут, все у нас будет здорово, мы опять склеим разбитую чашу и т. д. и т. п. Я улыбнулась в ответ, и сказала, что подумаю. На самом деле в этот момент в моей голове была только одна мысль: «Как я могла выйти замуж за такого ребенка… он же совсем мальчишка».

Несколько дней я упорно отгоняла от себя мысль о переезде, но Антон пришел снова и продолжил убеждать. Ночью после этого разговора я сидела ночью в комнате, думала и плакала, плакала и думала. Да что за жизнь то такая? Семья — одно название. Сижу у родителей на шее. В двадцать шесть лет превратилась в настоящую тетку с ворохом проблем, без каких-либо шансов на просветление. Почему бы не поехать? Все равно ведь ничего не имеем, а значит, и терять нечего. Антон расписывал жизнь в Израиле в радужных красках, я понимала, что в итоге все будет не так хорошо. Чтобы как-то вернуть себя к жизни — надо обрести новые впечатления. В Саранске взять их было неоткуда, тут негатив один. Таким образом, у меня появилось желание уехать в Израиль. На следующий день я позвонила Антону и сказала, что согласна. Он, будучи флегматиком и человеком настроения, периодически пытался передумать, но я стала тверже стали.

Израиль, мы летим к тебе!

Потихоньку я стала собирать информацию о том, что нам нужно для того, чтобы перебраться в Израиль. Вышла на посольство Израиля, взяла там список документов, вынудила Антона позвонить консулу и все дополнительно уточнить. К сожалению, муж мой человек безынициативный, живущий в мечтах, его постоянно подпинывать надо. Параллельно с обработкой мужа, я начала постепенно готовить маму к тому, что мы уедем. Рассказала ей, как здорово жить в Израиле (спасибо интернету). По правде сказать, в разговорах с мамой я просто цитировала текст со всяких туристических сайтов, которые бы и наш Саранск смогла расхвалить так, что люди из Нью-Йорка мечтали бы сюда попасть. Я говорила родителям, что с работой в Израиле проблем не будет, что у Антона там есть и друзья, и родственники, что нам обязательно помогут.

Сама в свои байки я верила с трудом. Конечно, знакомые люди могут помочь советом, но не та мы нация, чтобы последнюю майку отдавать ближнему своему. Я была уверена, что у этих людей своих проблем достаточно, а тут еще мы, три голодных рта.

После того, как мы подготовили моральную почву для переезда, надо было задуматься о его материальной стороне. Перебраться из Саранска в Израиль дело не из дешевых. Я с двойным усердием стала трудиться на ниве рефератов, курсовых и дипломов. В одну сессию я смогла сделать тридцать две курсовые работы. Каждая из них стоила полторы тысячи рублей, в итоге получается сорок восемь тысяч рублей. О такой производительности и работоспособности я раньше не могла и мечтать. Вот что значит иметь цель.

С мужем мы съехались в квартире моих родителей. Материальные обязанности между нами были поделены следующим образом — я собираю деньги на Израиль, а он разбирается с долгами. Первоначально мы рассчитывали отправиться в святые земли в июне 2011 года, но у меня была горячая пора, самый сенокос. Мои студенты сдавали сессию, и я не спала сутками, чтобы всем им сделать курсовые. Кроме этого я еще парочку дипломов писала. В июле не хотел переезжать муж. По его словам в это время в Израиле очень жарко. В августе Антона повысили до начальника отдела, и он просто умолял меня, что в должности руководителя он должен проработать хотя бы месяц. Мол, это будет солидный пункт в резюме и в Израиле его, потом, работодатели с руками оторвут.

Скажу честно, тогда я сама хотела ему что-то оторвать, поскольку мне уже не терпелось сменить тоскливый Саранск на приятный Иерусалим. У меня случился нервный срыв. Я призналась ему, что хочет он того или нет, а мы с Катей в Израиль поедем. Мне самостоятельно пришлось бегать по всяким учреждениям и собирать документы, пока муж руководил своим отделом. В его случае начальник отдела — смешная должность. Он руководил супервайзерами, которые в свою очередь контролировали школьников, раздающих листовки на улице. Очень солидный пункт в резюме, нечего сказать. Мне пришлось побегать по нотариусам, бюро переводам, загсам, министерствам юстиции и т. д. Этот бег по спирали занял у меня три недели, но зато все документы были готовы.

Мы уже в Израиле общались с другими мигрантами, те были в шоке, когда узнали, за сколько времени мне удалось собрать все справки. Перед отъездом мы окончательно расплатились со всеми долгами, еще раз успокоили переживающих родственников и поехали на поезде до Москвы, из Саранска улететь в Иерусалим очень дорого. Мама очень переживала, когда поезд тронулся, я смотрела на нее из вагона и еле-еле сдерживала слезы. «Лишь бы не заплакать, лишь бы не заплакать», — думала я.

Гуд Бай, Россия!

В Москве мы провели три дня. Все это время жили в Алтуфьево у двоюродной сестры Антона. Примечательно, что до этого момента они друг с другом толком не общались. Катюша на второй день в столице начала сопливить. Я очень боялась, что она разболеется и наша поездка накроется медным тазом. Наверное, я плохая мать, раз переезд ставлю выше здоровья собственной дочери. Просто очень хотелось в Израиль. Погулять по Москве нам толком не удалось. Сидели все время с Катей дома, нервничали и ждали самолет. В Шереметьево, правда, произошел казус. У нас не было обратного билета, а без него почему-то в Израиль не пускали. Я никогда ни о чем подобном не читала на форумах, и вообще нигде никто нас не предупреждал. Обратный билет бы нам вышел итого тысяч в тридцать пять, тратить такую сумму на ненужные билеты не хотелось.

Слава Богу, Россия коррумпированная страна. Пока я возмущалась, к нам подошел какой-то мужичок в форме сотрудника аэропорта и предложил вариант решения нашей проблемы — дать на лапу. У меня никто никогда не вымогал взятки. Я, если честно, даже опешила. Антон вообще потерял дар речи и сам потерялся. Цена вопроса оказалась вполне доступной — пять тысяч рублей. Я не думая достала деньги, чем очень удивила сотрудника Шереметьево. «Вы в своем уме? Немедленно уберите деньги, я же на работе. Вон видите, парень стоит? Передайте ему». Я подошла к молодому человеку, предложила отойти и протянула пятитысячную купюру. Он в ответ загадочно улыбнулся и сказал: «Сейчас за вами выйдут». Прошло почти полчаса, но за нами никто не выходил. Парня и след простыл. Что делать? Кому жаловаться? Если бы мы и нашли кого-то, кому можно пожаловаться, то чтобы сказали? Нас не хотели пускать на рейс, и я решила дать взятку?

Антон начал нервничать раньше меня. Он говорил, что это я во всем виновата, что у нас было достаточно денег для нормальной жизни в Саранске, что он там работал начальником отдела и уже вообще метил в кресло заместителя директора. Я в ответ тоже начала припоминать ему все свои обиды. В итоге мы, как дураки, стояли и ругались, а Катя рядом плакала. Вообще чаще всего в аэропортах ругаются именно русские. Уже в конце 2012 года, когда мы летали навещать родных в России, я видела ругающихся итальянцев. Другие нации никогда на людях не повышают голос.

Нас успокоила непонятно откуда взявшаяся девушка: «Извините, вы Харламовы? Что же вы здесь стоите? Регистрация на рейс скоро закончится. Пойдемте быстрее». В этот раз мимо стойки мы прошли безо всяких проблем. Дежурившая за ней сотрудница даже как-то особенно тепло нам улыбнулась. «Наверное, процент получила», — подумала я.

Иерусалим

Я так вымоталась за этот перелет, что как только мы приехали к дяде Антона, так сразу же завалилась спать. Вообще Иерусалим — великолепный город. Только на второй день моего пребывания в нем я это поняла. Помните песню Бориса Гребенщикова «Под небом голубым есть город золотой»? Не знаю, был ли до момента написания этой песни Борис в Израиле, наверное, нет, но песня точно об Иерусалиме.

Благодаря нормальным отношениям между Россией и Израилем, россиянам разрешено находиться без визы в стране до 90 дней. За эти три месяца мы рассчитывали найти работу, оформить трудовую визу и снять жилье. У друга Антона Бори Лорера были какие-то планы насчет нашей работы, поэтому мы сильно не волновались о трудоустройстве. До встречи с Борисом я нервничала, но увидев этого человека, у которого все везде схвачено, мне стало очень спокойно. Боря хоть и не похож на еврея внешне, но внутри полностью соответствует своей национальности. По его планам, Антон должен был работать в типографии его отца. Для меня же было уготовлено места баристы в кафе его матушки, в двух кварталах от знаменитой Виа Деларосы, где когда-то Иисус Христос шел на Голгофу, на окраине арабского квартала. Иерусалим — удивительно исторический город, который, не смотря на обилие туристов, смог сохранить свой шарм. Первые несколько недель меня настойчиво преследовала мысль, что из-за любого угла мне на встречу может выйти сын Божий или любой из его учеников.

Как известно, Иерусалим стоит на холмах, которые местные жители гордо называют горами. Ходить по городу приходится в режиме «спуск-подъем». Спускаться и подниматься по ним достаточно приятно. Физическая активность приятно сказывается на горожанах, тотального ожирения здесь нет.

Мне очень понравилось, как в Израиле работают различные службы. Начиная от коммунальщиков и заканчивая общественным транспортом. Когда мы уже переехали отдельно, у нас засорилась раковина. Антон хорохорился, что почистит сам, но я вызвала сантехника. Он пришел через сорок минут, аккуратный, с инструментами в чемоданчике. Вообще не похож на слесаря, к которому мы привыкли в России. Общественный транспорт в Иерусалиме тоже достоин только похвалы, ходит, как часы. Правда, система оплаты немного иная и проезд дороже. Например, билет продается не на поездку, а на время. Покупаешь себе билетик за пятьдесят рублей, в переводе на русскую валюту, и катаешься полтора часы куда хочешь.

В третий день нашего пребывания в городе, мы с Антоном сходили к стене плача. Погуляли по другим туристическим уголкам. Смысла нет, вам рассказывать — информации в интернете полно. Скажу лишь то, что город очень стоит того, чтобы его посетить.

Признаюсь, что нам было несколько дико слышать о том, что Иисус — никакой не сын Бога, а обычный лжепророк. Настоящие иудеи считают именно так. Вообще местные жители достаточно спокойно относятся ко всей религиозной шумихе вокруг Иерусалима. «Ну вот сходила ты в храм, и что? Лучше стала? Добрее? Да брось! Иди вон нищего лучше накорми», — разбивал каждый раз в пух и прах мои восторженные рассказы и о христианских святынях Боря Лорер.

Местные жители

Люди в Иерусалиме такие же, как в Москве. Есть очень деловые, постоянно бегущие по делам, а есть просто блаженно гуляющие по улочкам. Часто можно встретить детей и стариков. В отличие от россиян они не сидят дома. Русскоговорящих людей очень много. Это негативно сказывается на нашем изучении языка. Иврит я вообще не знаю, хотя очень планирую его выучить, без знания языка получить гражданство нереально. Одеваются иерусалимцы плохо, как и все израилитяне. Не было у них советского наследия, когда очень ценилось хвалиться друг перед другом одеждой. В Саранске люди носят лучшую одержду. Не факт, что наши российские бренды реальные. Что всякие там левайсы и версачи не сшиты в Китае, но, по крайней мере, внешне иерусалимцы уступают саранчанам.

Еда

Переезжая в Израиль мы очень боялись, что незнакомая кухня пагубно на нас скажется, что будут продавать неизведанные продукты и т. п. Нет, все доступно и понятно. Фрукты и овощи очень дешевые. Очень много очищенной и нарезанной еды продается в магазинах. Картофель продают очищенным, апельсины с косточками ты здесь не встретишь. Даже арбуз продают без костей. Черный хлеб в Израиле очень дорогой, для меня это главное гастрономическое разочарование. Ну не растет на Земле Обетованной рожь, ничего с этим не поделаешь.

Живя в Иерусалиме, я поняла, что байки об еврейской экономности — это не пустой звук. Знаете по сколько рулонов здесь в упаковке туалетной бумаги? Четыре? Восемь? Нет! Сорок восемь. Шампунь продают в литровых бутылках. Если едешь в супермаркет, то набиваешь полный багажник продуктами.

Вообще, в месяц мы тратим на питание около десяти-пятнадцати тысяч рублей. По местным меркам это не много. Благодаря экономии в Израиле в августе 2012 года купили тойоту камри. По местным меркам машина старая — ей шесть лет, но Антон автомобилю рад безумно. Такой аппарат в России мы смогли бы позволить себе не скоро, а тут цены вполне доступные, поскольку отечественного автопрома нет, а, значит, и огромных налогов на растаможку машин нет.

Квартплата

Как вы помните, в России у нас были постоянные проблемы с жильем. То не хватало денег, чтобы снять, то не доставало рублей на комиссию агентства. В принципе в Израиле с этими проблемами тоже можно столкнуться. Для репатрианта страна покажется очень дорогой для жизни, если, разумеется, у вас нет никаких сбережений. Один израильский шекель чуть дороже 8 рублей. Чтобы снять квартиру в Иерусалиме надо примерно 2500-4000 тысячи шекелей. Цена, в принципе сопоставимая с арендой квартиры в любом крупном российском городе, типа Новосибирска, Казани, Екатеринбурга и т. п.

На электричество у всех уходят разные суммы. Мы, например, платим совсем мало по местным меркам — около 120 шекелей в месяц. То есть примерно тысячу рублей. В России электричество выходило раза в два дешевле.

Интернет здесь дорогой. Линия 10 Мбит стоит 100 шекелей, что в переводе 800 рублей. На Родине такая услуга обойдется вдвое дешевле.

Газ стоит 80 шекелей в месяц. Кто дома не готовит, платит меньше. Мы готовим постоянно, поэтому 650 рублей вынь да положи. Итого получается около 30 тысяч в месяц только на квартиру. Не берем в расчет Москву, та живет по своим непонятным законам, но в России жизнь дешевле. Подумать о том, чтобы купить свою квартиру, вообще страшно. Небольшая двухкомнатная квартира на окраине обойдется в миллион шекелей, то есть восемь миллионов рублей. Местные жители приобретают их, в основном, в ипотеку, с которой потом рассчитываются всю жизнь. Видимо, мы влияние евреев на Россию сильно.

Сколько мы зарабатываем

Мне было бы комфортно пропустить этот абзац, но понимаю, что вам нужен именно он. Может, вы весь текст читаете только из-за него. Вообще, по местным меркам у нас небольшой доход. Мы везучие, работаем на друзей, и те дают нам деньги в обход налогов (только никому об этом не говорите). Как нашим работодателям это удается — не спрашивайте, не знаю. Кроме этого, мы фиктивно устроены на работу, где никогда не появляемся. Официально — я мою полы, а Антон — садовник. Ежемесячный наш доход равен примерно 14 тысячам шекелей. Для России это астрономическая сумма — более ста тысяч рублей. В Саранске мы не могли о таком мечтать даже. В Израиле — ниже среднего. Примерно половина этих средств уходит на жизнь (квартиры+питание). Четверть — на кредит, а остальное — одежда, какие-то вещи и т. д. и т. п. Накапливать мы пока не научились, живем от зарплаты и до зарплаты. В среднем зарплата репатрианта сразу после переезда в Израиль — около пяти тысяч шекелей.

Наше израильское будущее

Сейчас мы работаем на родственников Бори Лорера. Я в совершенстве научилась варить кофе. Правда, покупают его у меня в основном русские, поэтому никакой языковой практики нет. Антон работает в типографии, вокруг него тоже русскоязычные люди. Катя ходит в ясли, говорит на иврите лучше нас обоих, вместе взятых. В Израиле нам нравится. Снимаем здесь двухкомнатную квартиру в районе Бака. Обходится она нам недешево, примерно пятьсот долларов в месяц. Не сказать, что мы хорошо зарабатываем, но на жизнь хватает, пока не влезли только в один кредит, когда покупали машину. До работы из дома нам ездить далековато, но зато у Катьки близко детский сад. Там можно оставлять детей «на продленку», чем мы регулярно и пользуемся, потому что часто приходится задерживаться. Лишний шекель, как говорится, он не лишний.

Смогли накопить на поездку в Россию. Летали самолетом, транзитом через Москву, в Саранск. Честно говоря, было немного боязно. Живя в России, я как-то посмотрела зарубежную комедию «Евротур», в ней подростки из Америки отправились путешествовать по Европе и заехали в Румынии. Румыния глазами американцев — это разбитые города с грязными жителями и горящими свалками. Зрелище было удручающим. Примерно такое же чувство я испытала по приезду в Россию. В Израиле у нас не было времени смотреть новости, а тут, за разговором с мамой, я глянула на то, что показывают по НТВ. Страх господень. Мы реально так отвыкли от всех этих катаклизмов, скандалов и проблем, наверное, это называется ассимиляцией. С другой стороны — живем в стране, где уже долгие годы идет война. Нас ее эхо никак не касается, поэтому чувствуем себя гораздо лучше, чем в России.

Вообще, я осмелилась написать свою историю, изобилующую откровенностями только после того, как прочла рассказы других людей на этом сайте. Раньше, когда меня спрашивали, почему мы с семьей оставили Саранск и перебрались в Иерусалим, я отводила глаза в сторону и что-то лепетала про то, что хотела достойного будущего детям. Один раз я даже что-то про режим Путина ляпнула. А теперь могу открыто говорить — мы бежали от нищеты. Мы всеми силами пытались закончить ту часть жизни, которая у нас откровенно не получилась. Стоит ли переезжать в Израиль? Если у вас все хорошо в России, то не надо. Тут тоже нелегко. В Израиль можно бежать от безысходности, если у вас есть здесь родственники или если вы очень хороший хайтек-специалист. Тут их очень ценят и платят хорошие деньги. В месяц можно зарабатывать до двадцати тысяч шекелей. В остальных случаях — ищите более выгодную для жизни страну.