А это где? В Караганде…было или переезд из Караганды в Смоленск

Здравствуйте, товарищи! Сейчас я поведаю вам историю того, как мы выбирались из Казахстана на историческую Родину.  Я долго пыталась начать писать этот текст. Все-таки сложное дело, описать свою историю несколькими страницами текста. Мне сейчас 27 лет, а моя жизнь укладывается в шесть страниц. Радоваться или огорчаться? Не знаю. Лучше обо всем расскажу вам по порядку.

Как моя семья попала в Караганду

Наша история прозаична до предела. Распад Советского Союза состоялся в 1991 году, мне тогда было ни много ни мало – шесть лет.  Мы с родителями жили в Балашихе, отец работал дальнобойщиком, а мама в столовой. Конечно, не интеллигенция, но люди воспитанные. В 1990 году сильно заболела папина мама, моя бабушка, проживающая в Караганде, и мы поехали за ней ухаживать.  Деда на тот момент уже лет пять как не было. Стоило нам приехать, как не стало страны. Я в силу маленького возраста не сильно расстроилась, а на самом деле, надо было бить в бубен и громко плакать.  Казахстан был абсолютно чужим государством. Бабушка после нашего переезда пошла на поправку и прожила до 2005 года, отец все так же гонял фуры, а мать устроилась в новом городе поварихой в столовую при локомотивном депо.

В галерее свободного искусства в Смоленске

Среднеазиатские страхи

В Караганде я достаточно быстро нашла себе круг общения. Он был интернациональным: и монголы, и казахи, и русские.  В отличие от взрослых, мы совсем не обращали внимания на цвет кожи и разрез глаз. Длилось это лет до тринадцати-четырнадцати, пока мальчики не стали нравится девочкам и наоборот. Стоило казаху пройти с русской девочкой по нашей улице, где, в основном, проживали русские – быть беде, казаха поколотят. Ретировавшись, он приводил с собой подмогу и драка начиналась с новой силой. Если русские проигрывали – они тоже звали подмогу. В итоге разборки длились до того момента, пока кому-нибудь ни проламывали голову или ни ломали челюсть. Любопытно, но мальчики дрались из-за меня тоже, но ни разу не спросили моего мнения. Русские считали, что я принадлежу им, а казахи считали меня своей. Золотой середины не было совсем.  Родители прекрасно понимали, что мне тяжело, что национальный вопрос в Казахстане стоит очень остро. Только казахи могли там рассчитывать на управляющие посты, славу и признание. Терпение лопнуло в 2002 году, когда я участвовала в конкурсе молодых талантов и заняла второе место, а не первое, как должно было быть. Победила казашка, которая пела, по мнению всех зрителей хуже меня, но была именно казашкой. Я ревела потом целую неделю. Разве это справедливо?

Сразу после переезда нас пугали казахстанским югом, мол, там творятся странные вещи и властям страны эта территория фактически не подконтрольна. Когда я уже подросла, сосед рассказывал, что его друг оставил свою дочку у брата в поселке Жаналык. Я не очень хорошо знаю, где это, но если верить карте, недалеко от Алма-Аты. Девочка должна была пожить у родственников три месяца. Когда отец за ней приехал – брат развел руками и сказал, что продал племянницу, поскольку кормить ее было нечем. Вы представляете? Он продал человека, потому что не смог прокормить. Это дикость! Это варварство! Самое страшное, что история произошла не в суровом средневековье, а в конце 20-го века, в 80-х годах. Там до сих пор продают людей. Весь Казахстан, за исключением южных аулов, цивилизован и вполне соответствует европейским стандартам, но на юге творится полный беспредел. Подобных историй в Казахстане навалом – поговорите с кем-нибудь, кто там проживает, и вам обязательно расскажут какой-нибудь ужас.

Наша Караганда

Караганда – это областной центр Карагандинской области. Всего в городе проживает около пятисот тысяч человек. Почти все они работают  на предприятиях угольной или металлургической промышленности. Караганда – огромный промышленный центр, весь город представляет собой одну разряженную промышленную зону, внутри которой заключены жилые кварталы. В одном из таких кварталов мы жили пятнадцать лет, на улице Чокана Валиханова, а потом переехали на Складскую. Улица моего детства, Чокана Валиханова, названа в честь казахстанского ученого, путешественника и поэта. Вроде бы он занимался укреплением отношений с Россией. Точной проверенной информации по этому поводу нет. Казахстанская история более фальсифицирована, чем даже русская, поэтому верить тому, что написано в учебниках нельзя. Грамота и европейская система образования пришла сюда не так давно. Повально обучаться грамоте стали только в двадцатом веке. До этого кочевому народу, живущему в юртах и пасущему скот, систематизированные знания были не нужны. Хватало того, что передавалось от поколения к поколению.

С подругами в Караганде

На самом деле те люди, которых мы считаем казахами – это на самом деле метисы казахов и монголов. Настоящие казахи голубоглазые и светловолосы. За почти двадцать лет, что я жила в Казахстане, таких людей мне встретились сущие единицы. Новая партия чистокровных монголов была переселена в Караганду Сталиным в конце 50-х. Этому этносу не особо удалось ассимилироваться, поэтому они сохранились закрытой диаспорой, представляя собой маргинальный слой общества. Еще в 90-е годы в Караганде было много чеченцев. Сюда их сослал тот же самый Сталин. Для чего нужны кавказцы в Средней Азии – сказать сложно, видимо у генералиссимуса были какие-то свои мысли на этот счет.

Вообще национальный состав Караганды представлен четырьмя доминирующими нациями – казахами, русскими, кавказцами (вы уже простите, но сюда я объединю всех представителей кавказских гор) и цыганами. Русские и казахи раньше вместе, плечо к плечу, работали на промышленных заводах, в государственном аппарате. Постепенно стало формироваться расслоение. Казахи выдвигались на руководящие должности, а русские оставались исполнителями. Хоть три поколения твоя семья в Караганде проживет, а все равно русским останешься, если разрез глаз широкий.

Проблема наркотиков в Караганде была всегда. Там, где много цыган, наркотики появляются как-то сами по себе. Где-то с начала 2000-х, как стало расти благосостояние народа, наркоманы перестали так сильно бросаться в глаза. Может быть, меньше их не стало, но, по крайней мере, они перестали колоться в подъездах и на улице. Как-то журналисты проводили расследование и выяснили, что в 90-е годы карагандинцы от наркотиков пострадали гораздо сильнее, чем в Великую Отечественную Войну. Почти в каждой карагандинской семье есть, что сказать о наркотиках, но никто вам ничего не скажет. Люди потупятся взглядом в пол или отведут глаза в сторону. Наркотики до сих пор здесь очень доступны, но информационная борьба против  них, которую инициировал Назарбаев, да и личные детские впечатления от наркоманов, делают свое дело. Воспитанные образованные молодые люди ничего сильнее «травы» не употребляют. «Траву», правда, курят почти все. Благодаря жаркому и сухому лету, конопля здесь растет повсеместно. Ее на дачах даже иногда выращивают бабушки, на продажу, чтобы скуривать соседских внуков. За городом не сложно найти плантации этого растения. Севернее Караганды коноплю уже не выращивают, да и здесь она, по мнению знающих людей, невысокого качества, но очень доступна, оттого все и курят.

Проблема алкоголизма так остро, как в России, в Казахстане не стоит. Хотя монголы спиваются поголовно. Видимо у них тоже отношение к алкоголю, как и у малых народов севера. Алкоголь в Караганде очень дешевый, потому что почти весь поддельный. Дешевый казахский коньяк на деле является химическим суррогатом и к настоящему коньяку имеет отдаленное отношение. Отец у меня хоть и любил выпить, но никогда казахский коньяк не брал. Его только русские покупают, чтобы на Родину отвести или подарить кому-нибудь.

До переезда в Россию я думала, что с инфраструктурой в Караганде все в порядке. Увы и ах, я ошибалась. Суровый казахский климат нещадно убивает дороги. Годовая амплитуда температуры равняется 70-75 градусам Цельсия. Какое дорожное покрытие выдержит такие условия эксплуатации? Возможно, если бы власти не поскупились и сделали бетонные дороги, то ремонтировать их пришлось бы меньше. А так пожадничали, и каждый год латают бедный асфальт, который в нашем климате противопоказан.

Вообще, вопреки общественному мнению, в Казахстане очень холодно. Я несколько раз ездила в гости в Новосибирск и Томск – там теплее. Хотя казалось бы Сибирь. На самом деле в Сибири климат по какой-то неизведанной причине мягче. Природа распорядилась так, что северный и центральный Казахстан находятся в окружении горных цепей, то есть теплые массы застревают в горах, а к нам, в степь, не проходят. Из-за отсутствия поблизости моря климат резко континентальный, оттого летом жарко и душно, а зимой безумно холодно. Столица Казахстана, Астана, занимает второе место в списке самых холодных столиц в мире, уступая пальму первенства только монгольскому Улан-Батору.

Из-за сурового климата в Караганде постоянно лопались трубы на горячей воде. Не редки были случаи, когда зимой мы оставались без отопления, пока коммунальщики устраняли проблему. Постоянные отключения горячей воды и тепла из-за аварий зимой не мешали коммунальным службам проводить плановые отключения еще и летом, в самую жару. Из-за этого мы две недели в июле мылись в тазиках. Сомнительное, скажу я вам, удовольствие.

Что хорошего в Казахстане?

Я рассказываю о том, как в Караганде плохо, как там притесняют русских, как плохо работают коммунальные службы. Это, конечно, чистая правда, но были в Казахстане и положительные моменты, по которым я сейчас, находясь в России, тоскую.

Продукты питания

Прилавки российских магазинов просто трещат от обилия различных продуктов питания. Что-то производят в России, многое завозят из-за рубежа. В Казахстане ассортимент товаров был беднее, но качеством продукты были повыше. Возьмем, к примеру, хлеб. Казалось бы, в России уже много веков выращивают пшеницу, знают толк в ней, экспортируют зерно за рубеж, а хлеб печь не умеют. Придешь в магазин, что ни хлеб, то либо крошится сильно, либо на вкус как мыло. Разумеется, можно купить хорошую буханку, но она стоит дорога. От пятидесяти рублей и выше.  В Казахстане такой хлеб будет стоить пятьдесят тенге, что в переводе на рубли чуть больше червонца, то есть в пять раз дешевле. Схожая история с фруктами, овощами и мясом. Казахское и русское молоко вообще сравнивать нельзя. В России, в большинстве случаев, за молоко выдают какой-то молочный порошок, который разводят в воде. Эта жидкость может очень долго простоять в холодильнике и не испортится, в то время как молоко в Казахстане уже на вторые сутки будет кислым. Я ни знаю в чем причина такие метаморфоз с продуктами питания в России, но в странах ближайшего зарубежья все они гораздо вкуснее и качественнее.

Русская диаспора

Почувствовать себя по-настоящему русским можно только на чужбине. В России если двое кавказцев будут бить русского – за него никто не заступится. В Казахстане русский за русского горой. Там иначе воспринимаешь соотечественников. Когда начались эти брожения кто русский, а кто казах, первый удар на себя принял рынок. Мне, например, по тем временам еще юной девушке, продавщица-казашка могла заломить такую цену за овощи, что волосы дыбом становились. Русский продавец, наоборот, цену сбавлял. Мы как будто жили в условиях необъявленной войны. Наверное, я просто сильно привыкла к постоянному чувству тревоги, вот тоскую.

Тоска по России

В Казахстане можно было тосковать по России. Думать о том, как там хорошо, строить планы. Россия для нас была чем-то сильным, важным и серьезным. Мы с родителями имели гражданство двух стран и, в теории, могли уехать из Казахстана в любое время, но почему-то чего-то ждали. Наверное, нам просто нравилось мечтать о том, как все хорошо и чудесно на Родине. Признаюсь сразу, Россия в моих мыслях была гораздо лучше, чем Россия наяву.

Мои друзья, мой двор, мое детство

Однажды я познакомилась с одним милым армянином. Он рассказал мне историю о том, что когда-то его семья жила в Италии, но потом у отца закончился контракт, и всем пришлось вернуться на Родину, в Армению. В те времена в этой стране на улицах происходили вооруженные конфликты, месяцами могло не быть горячей воды, электричества и прочих благ цивилизации. За окнами шли суровые 90-е, город звался, по-моему, Ванадзор. Семья мальчика переехала туда, когда ему было 6 лет, из Римини. У родителей после Италии, конечно, был шок. Они боялись выходить на улицу и в итоге впали в достаточно глубокую депрессию. С моим знакомым ничего не произошло. Он признается, что даже не замечал всего беспредела, который творился вокруг. Думал, что так и надо, так и должно быть. В итоге он единственный из семьи, кто безболезненно пережил переезд, и даже потом, когда семья оказалась в Москве, тосковал по Ванадзору.

К чему я это рассказала? В детстве мы все менее чувствительны к тому, что происходит вокруг. На мой взгляд, если произойдет ядерная катастрофа, то выживут крысы, тараканы и дети. Дети будут жить потому, что они не знают законов жанра. Им неизвестна губительная сила атомного ядра.

В 90-е годы мой отец в Караганде носил с собой газовый пистолет, даже когда выходил на пять минут в булочную. Я же могла возвращаться домой поздно, по всяким подворотням и безо всякого оружия. Я просто не знала, что на меня могут напасть, украсть и тому подобное. Родители, как могли, отгораживали меня от этого негатива, а в детских кругах были истории поинтереснее. В итоге мы росли вполне счастливыми людьми, просто потому что не знали того, что вокруг происходит.  По такому слепому незнанию я и тоскую, а оно у меня было только в Караганде.

А зачем вообще переезжать?

Инициатором переезда были мы с отцом. В Казахстане он вышел на пенсию и заскучал. Он так привык быть дальнобойщиком, что просыпаться несколько месяцев подряд в своей постели и никуда ни ехать, ни спешить – было для него в диковинку. От переизбытка энергии он даже построил сарай на даче, к которому десять лет не знал, как подступится.

Я хотела сменить обстановку из-за развода. Для девушки нет ничего хуже, чем возвращаться в родительский дом. Я чувствовала себя старой девой. Мне казалось, что больше никогда я не познаю счастья и любви. Соседи и знакомые смотрели на меня косо, шептали вслед: «Вон пошла разведенка. К родителям вернулась, видать не стерпел ее муженек. Ладно, хоть детишек завести не успели».

То что мы с мужем не успели родить ребенка – это, на самом деле, благо. Чадо могло стать преградой для развода. Мы бы стали пытаться сохранить отношения, делать вид, что все нормально, все по-прежнему. Было бы только хуже, я бы ревела в подушку по ночам или плакала в ванной, а муж бы пил при любом удобном поводе. Я не хочу рассказывать, какие обстоятельства подтолкнули нас к решению расстаться, скажу лишь, что причины были очень серьезными.

Уезжать нам было, по сути, некуда. В России нас никто нигде не ждал. В нескольких городах были родственники, но на них можно было положиться только, как на советчиков. Сейчас львиная доля населения России влачит жалкое существование. Садится на шею к людям, которые еле-еле сводят концы с концами – некрасиво  и неудобно, поэтому мы приняли единственное верное решение. Продать всё, что у нас есть в Казахстане, а на эти деньги купить в России квартиру или дом.

Городом будущей жизни единогласно был выбран Смоленск. Кроме него рассматривались варианты Омска, Курска и Архангельска. Решающим фактором стала папина сестра, которая в Смоленске как раз живет, а так же близость города к столице. Мысль у меня была такая: «Если не я, то хотя бы мои дети в Москве поживут».

Продажи-перепродажи-покупки

По карагандинским меркам мы были зажиточной семьей. Отец очень хорошо зарабатывал. Мы жили на Складской улице в блочном доме, в четырехкомнатной квартире. Внутри у нас был отличный ремонт. Бытовую технику и мебель мы решили не забирать с собой, а оставить новым хозяевам. Квартиру удалось продать, в переводе на русские рубли, за полтора миллиона. В Караганде это просто астрономическая сумма. Отец продал свой автомобиль – тойоту Ланд Крузер, я избавилась от Пежо 206. С молотка ушла дача, гараж и моторная лодка. Обменять все имущество на деньги удалось примерно за два месяца. Продавать мы старались по цене ниже рыночной, чтобы быстрее со всем разобраться и отправиться в дальний путь.

Крайний раз на Караганду я смотрела из иллюминатора самолета, поднявшегося в небо аэропорта Сары-арка, что находится на окраине нашего города. Тоскливо щемило сердце, переворачивалась страница жизни.

МОСКВА-А-А!

Это просто сумасшедший город. Добраться до Смоленска из Караганды по воздуху, минуя Москву, невозможно. В столице России мы остановились на два дня, чтобы повидаться с каким-то другом отца. У него и предполагалось, что мы будем жить. Ничего особенного в этой ситуации нет, если бы отец доверял банкам. Еще в 90-е годы он потерял какие-то свои вклады и с тех пор все банки попали в черный список. Папа мой, как настоящий колумбийский наркобарон, прилетел в Москву с сумкой полной денег. В невзрачном небольшом саквояже было почти три миллиона рублей, сто долларовыми купюрами. Интересно, если бы сумка заинтересовала кого-нибудь из охраны, и они увидели содержимое, то за кого бы нас приняли? За бандитов? За фальшивомонетчиков? Скорее всего, просто за дурачков.

Отец, как мог, старался не выдавать своего волнения. Чтобы выглядеть естественно он решил поехать со своим саквояжем в метро. Кроме сумки у нас было два больших чемодана. Представьте картину: по Москве идут трое, семейная пара и их взрослая дочь, мать и дочь катят огромные чемоданы, а отец семейства держит в руках небольшую сумочку.  В вагоне метро отец посадил нас с матерью по бокам, а сам крепко обнял свою сумку, потому что «воров больше всего в метрополитене».

Без особых приключений наша подозрительная компания и ценный саквояж добрались до Смоленска. Жилье в этом городе оказалось раза в три дороже, чем в Караганде. Нам хватило только на небольшую двухкомнатную квартиру в панельном доме. Автомобили в России тоже гораздо дороже, чем в Казахстане. Ни о каком Ланд Крузере отец уже и мечтать не мог. Денег ему хватило только на Рено Логан. Когда мы жили в Караганде, папа называл эту машину «автомобиль для пенсионеров».

На заднем плане дом, где родители купили квартиру 

В России родителям не очень нравится. Она для них слишком быстрая, даже провинциальный Смоленск. Папа с мамой в таком возрасте, что новые знакомства заводить тяжело, а старые остались далеко, поэтому они тоскуют по Казахстану. Мама смогла освоить Skype и регулярно созванивается со своими старыми подругами. Они с отцом завели аккаунты в Одноклассниках и разыскали всех людей, с кем когда-то сводила их жизнь. Теперь родители много времени проводят за компьютером. Это помогает им отвлечься от сильного стресса, который они испытывают в России от незнакомой обстановки.

Моя новая жизнь

В Караганде я получила образование менеджера. После окончания университета работала менеджером по закупке в сети аптек. Не сказать, что работа мне очень нравилась, за нее просто хорошо платили. В Смоленске же у меня просто сорвало голову. Здесь такой простор для идей и их реализации. Как то сразу мне удалось познакомиться с интересными людьми, и они пригласили меня к себе в рекламное агентство. Карагандинские промо-акции уже много лет проходят по одной простой схеме. Компания печатает листовки, ищет школьников, которые будут их раздавать, те раздают. У населения к листовкам уже выработался стойкий иммунитет, поэтому многие их даже не читают, выбрасывают не глядя. По правде, я думала, что рекламный бизнес в России тоже дальше этого не ушел. Ах, как я ошибалась.

Мы устраиваем корпоративы, выставки, дегустации. Даже обычная раздача листовок выглядит интересной. Например, в Смоленске как-то листовки раздавали человеки-пауки. Народ любит креатив – специалисты им занимаются. Наше рекламное агентство и в принципе вся деятельность фирмы является призмой России, российского общества.

Посмотрите на Россию со стороны. Страна ведь движется, страна ведь шевелиться. Марши несогласных, демарши согласных, марши согласных с несогласными и т.п. Процесс интеграции в мировую движуху запущен. Я в последнее время часто бываю в Москве и общаюсь с людьми, которую большую часть своего времени проводят заграницей. Даже они говорят, что Россия стала просыпаться.

Сейчас моя жизнь похожа на круговорот разных событий. Какие-то дела, встречи, задания. Недавно я стала снимать квартиру отдельно от родителей. Думаю перебраться в столицу. У меня появился молодой человек. О браке пока говорить рано. Сейчас нас устраивает, что нам просто очень хорошо вдвоем. Переезд из Казахстана должен был всколыхнуть меня, пробудить ото сна. Цель выполнена. Иногда, правда, поздно вечером я сажусь с чашкой чая у окна и вспоминаю наш двор на Складской улице, школу, университет, свадьбу, мою машинку, маленького желтого «пыжика». Жизнь ценна воспоминаниями, но в них не надо жить. Для себя я поняла, что надо плыть туда, где самое быстрое течение – дальше отнесет, быстрее проплывешь, больше увидишь. Не бойтесь ничего! Переезжайте!