В какой город переехать или Бийск-Самара

Читали когда-нибудь Шукшина? Василия Макаровича Шукшина – великого русского писателя. Может я сейчас скажу какую-то очень попсовую вещь, но это не простой человек. Это человек – Алтай. Алтай, в нашем понимании, это ни Белокуриха, ни стремительные воды Катуни, ни Белуха, ни Яровое, это совершенно удивительные, уникальные люди. Я сам с Алтая, я знаю. Довелось в жизни много поездить по стране, по странам даже, но таких чудесных людей, как в родном Алтае я не встречал. Низкий поклон Василию Макаровичу Шукшину, за то что он в свое время немного рассказал о них, снял, так сказать, завесу тайны. Боюсь показаться нескромным, но теперь это сделаю я.

Вообще сам я из староверов. Когда-то они бежали от церкви и нашли убежище на Алтае. Там никто им не мешал ставить свои рубленный пятистенки (это дома такие), креститься двумя перстами и не гнуть хрип перед иконами. Не очень понимаю до сих пор философию моих предков, их нрав, из-за которого пришлось оставить родные места, чтобы пуститься в неизведанную даль. Их дело. Не нам, потомкам, судить дедов за их поступки. Когда я был маленький и мы жили в маленькой деревни в двенадцати километрах от Бийска, я спросил у седого старого прадеда зачем староверы решили выпендриться? Прадед рассвирепел, выругался и достаточно больно отвешал мне тумаков. С этого момента я быстро понял, что раз решили – значит так было надо, и больше подобной ерунды ни у кого не спрашивал.

На самом деле все эти дела с верой, кто как крестится, кто как молится, в нашем набожном роду, четко контролировались вплоть до моего деда. Родной дедуля, увы, дал слабину. В качестве жены, то есть моей бабушки, он выбрал баптистку. Дочку первого бийского баптиста. Скандал был потрясающий. Как рассказывала бабушка, на каждом углу в городе твердили: «А вы слыхали? Евдокии то дочка с двупалечным снюхалась». Конечно, нам эти распри сейчас кажутся смешными, но вплоть до середины двадцатого века вопрос религии на Алтае стоял очень остро. Это была своеобразная религиозная пороховая бочка. Дело просто в том, что сюда съезжались люди совершенно из разных мест света, не только из России, и совершенно с разными взглядами на религию. Местная власть относилась к ним терпимо. Даже когда в советские годы церкви повсеместно закрывали и использовали их как склады. В Бийске проходили службы и никто даже пикнуть не смел что-то закрыть. Святая земля, Алтай.

Дед мой был первым человеком в роду, кто выучился в университете. Более того, он был первым атеистом в семьи. За это его даже выгоняли из дома. Прадед лупил его палкой. Ничего не выходило. Ну не верил человек. Что тут поделаешь?

Взгляды деда на религию очень сильно сказались на нашей семье. Они упростили ей существование. Когда я родился в 1983 году, то никто не нес меня, как ровесников, по-быстрому в церковь, чтобы окрестить. Никто не молился на рассвете и не заставлял меня. И самое главное – мы не ходили на эти долгие субботние службы. Мои ровесники, люди сейчас достаточно прогрессивные, были лишены удовольствия поспать в субботу подольше. Неуемные бабушки брали их с собой в храм.

Сейчас алтайских детей уже так сильно не приучают к религии. Бабушками и дедушками стали поколение наших отцов и матерей, а они уже совсем другие люди. Тот уникальный уклад жизни, который был у нас в Бийске (в город мы переехали когда мне было восемь лет) оказался неповторимым. Я учился в Новосибирске и рассказывал истории из детства. Товарищи в ответ лишь округляли глаза и говорили: «Да ну ты брось! Выдумываешь ты все! Такого не бывает».

Бывает. Допустим, лет до тринадцати или четырнадцати я свято верил, что родители мои не пьют и не ругаются матом. В моем мире их друзья тоже этого не делали. Удивительно, но на каких-то общих праздниках родители ненавязчиво ждали, когда дети отвлекутся и выйдут в другую комнату, и только тогда принимали на грудь.

Мы верили в чудеса. Для нас реально существовал дед мороз. Последний раз он пришел ко мне в тринадцать лет. С ума сойти. В США, да сейчас, наверное, уже и в России люди в этом возрасте прощаются с девственностью уже. А мы? А мы ждали Дедов Морозов. Я не шучу абсолютно. Не думайте, что у меня была дурацкая семья. Такое было у всех, во всем городе.

В Бийске люди относились друг к другу очень по-людски. Первый раз алкоголь я попробовал в Новосибирске, когда учился там на первом курсе. В Бийске тебе никогда не продадут продавцы алкоголь или сигареты, если они считают, что ты еще несовершеннолетний. Даже когда мне было уже двадцать лет, я все еще моложаво выглядел и имел постоянные проблемы с продавцами дома. Женщина из ларька, который стоял в двухстах метрах от нашего подъезда, знала хорошо мою мать, но не знала, сколько мне точно лет. Представьте, мне двадцать, я хочу купить пиво. Она просит в ответ меня подождать минутку. Выходить из ларька и идет ко мне домой, спрашивать у моей матери можно ли мне продать напиток. Представляете? Да вы, наверное, не верите мне, но это чистая правда. Никто из бийчан не удивился бы, услышав эту историю. В норме вещей.

Чем объясняется такая неподкупная душевность? Наверное тем, что русские не чувствуют себя на Алтае хозяевами. Они здесь чужаки, тут живут местные, поэтому нашим соотечественникам ничего не остается, как сплачиваться, помогать друг другу. Никакого притеснения со стороны алтайцев, разумеется, нет, но все равно русские почему-то чувствуют себя чужими. Барнаул – это русский город, он не такой душевный, а вот Бийск и Горно-Алтайск – это потрясающие места. Нужны ли вам красоты? Архитектура? Ну и что, что в каком-то городе жил Лермонтов, а в каком-то доме провел последние часы своей жизни Пушкин. В Бийске ничего подобного нет. Это просто небольшой город-проводник между удивительным Алтаем и остальной Россией.

Бийск основан аж в 1709 году. За свою более чем трехвековую историю он разросся до внушительных размеров. Сейчас он представляет собой, как бы две части, Старый Бийск и Новый Бийск. Деление, конечно, условное и точно черту между прошлым и настоящим провести невозможно, но тем не менее город разделен.

Мы жили в старом Бийске. Там в своем большинстве стоят деревянные несколькоквартирные дома. В нашем доме, на улице Кузнечной, квартир было восемь. Все они размещались в бревенчатом двухэтажном доме со всеми удобствами на улице. Туалеты у нас стояли на другой стороне двора, недалеко от них была баня. Индивидуальных бань не было, весь дом ходил в одну. До сих пор помню замызганный листок – «График посещения бани». График всегда составлялся на неделю. Весь дом мечтал помыться раньше моего деда, поскольку старик очень любил жар, и после него в парилку зайти было уже невозможно. Конечно, это сейчас может показаться дикостью, но тогда в конце 80-х – начале 90-х никого ничего не напрягало. А может напрягало, но нам детям ничего не говорили.

В девяностые годы люди пытались обустроить двухэтажные особняки. Старались, кто во что горазд. Наши соседи, к примеру, пытались провести канализацию и воду на второй этаж. В принципе у них это получилось. Потом их примеру последовали остальные. Буквально за год весь дом стал снабжаем холодной и горячей водой. Все было здорово, но к сожалению, толи соединил кто-то что-то неправильно, толи еще какая причина есть, но западная внешняя стена здания стала отсыревать, а затем и вовсе гнить. За считанное время дом накренился на бок и был признан аварийным. Надо отдать должное местным властям, но расселили нас быстро. В деревянном доме в двух комнатах наша семья, состоящая из пяти человек, жила в стеснении. Власти дали взамен одной старой две новые квартиры. Одну – моим родителям и мне, а вторую – старикам.

С тех пор мы начали жить в разных районах Нового Бийска, в панельных девятиэтажных домах. Родители все время работали и я часто оставался один. Долгими зимними вечерами я смотрел на огни Бийска в окно (мы жили на восьмом этаже) и скучал по старому быту, по дедушке, по друзьям. Район, где мы жили раньше, назывался Затулинка. Его жители работали, в основном в речном порту. Речной порт Бийска выполняет огромный объем работы. По реке сплавляют лес, а в обратном направлении отправляют всякие товары и продовольствие. В старом Бийске было очень много детей. По сути это была деревня, к которой вплотную пристроили город. В деревне детей всегда больше. Мы целыми днями бегали по округе, играли в казаков-разбойников, ходили купаться и ловить рыбу на реку. Однажды, все лето я потратил на строительство шалаща. Шалаш располагался на дереве за нашим домом. Чтобы найти для него лучшие стройматериалы я обшарил все близлежащие стройки. Шалаш был очень классный. К сожалению, в те времена не было цифровых фотоаппаратов, поэтому я так и не сделал снимков шалаша. На пленочный что-то фотографировать было очень дорого, а жили мы бедно. Я даже помню, что когда мы только переехали из деревни в квартиру, в этом двухэтажном доме, у нас была корова. Корова жила прямо в городе. Каждый житель дома имел небольшой сарайчик во дворе, для всякой утвари. Кто-то там хранил овощи, кто-то – велосипед, а мы – корову. Недалеко от дома проходили железнодорожные пути, по которым составы подъезжали к речпорту. Корова часто паслась у рельс, но сначала я не боялся этого, а когда в школе мы прочитали рассказ Андрей Платонова о том, как корову сбил поезд, я был очень напуган. Молока корова, кстати, особо не давала, но ее все равно продолжали любить и кормить. Мама утверждала, что корова красивая и убивать ее никак нельзя. Когда Бурёнка уже совсем одряхлела, ее сдали на мясо. Мать ревела потом неделю. Такие вот люди живут в Бийске.

Еще из детства вспоминается история, как мы могли ходить через три квартала на хлебозавод. Там работала день через два очень добрая тетенька. Мы, малолетние худые пацаны, постоянно просили у нее булочек, в ответ на что она улыбалась и всегда протягивала нам их. И не было в мире булок вкуснее. Хотя сейчас я прекрасно понимаю, что, наверное, и мука, из которой они пеклись, была не самая лучшая и дрожжи были не первого сорта, но главное-то в другом. Нам давали эти булочки с любовью, от чистого сердца. Раньше ведь как продукты готовили? Как пекли хлеб? Как заквашивали кефир? По-доброму с песней. А сейчас? Сейчас машины вытеснили всех. И это очень грустно.

Наверное, вам кажется, что мой родной город – это какая-то закрытая резервация? Совсем не так. Сейчас вы приедете в него и совсем не узнаете. Я сам его не узнаю. Старый Бийск всегда держался на верующих стариках. Их дома уже давно хотели снести, им предлагали благоустроенные квартиры, но никто никуда уезжать не хотел. Старенькая бабушка, например, которой обязательно у врача постоянно наблюдаться надо говорила: «Ой, нет… Никуда я переезжать не буду. Ну и что, что там поликлиника, зато тут у меня батюшка рядом живет». В данном случае под батюшкой понимают папа. Из-за того, что Старый Бийск преимущественно состоит из частного сектора, то от поликлиники до поликлиники там приличные расстояния. Более компактная застройка в современных районах делает все блага цивилизации гораздо доступнее.

Если бы не та прогнившая стена и покосившийся дом, то я наверняка бы остался обычным пареньком из Старого Бийска. Наверное, я бы работал в порту, а вечером ходил бы в баню во дворе. Меня не капли не пугает такая перспектива. Может быть, я даже был бы счастлив. В двенадцать лет нас расселили, я оказался с родителями на улице Октябрьской, в Советском районе. Нас окружали огромные панельные дома. Мы стали ходить за продуктами в универсам, а не на рынок и т.п.

Школу, кстати, мне тоже пришлось сменить. Но новая ничем не отличалась от предыдущей. Такое же типовое красное трехэтажное строение, выполненное буквой «Н». Старые деревянные школы не проходили в свое время по каким то советским нормам и их снесли, даже во многих деревнях не осталось бревенчатых сел, в Старом Бийске их не было и подавно.

Школу я окончил хорошо и спокойно уехал поступать в Новосибирский Государственный Технологический Университет на Радиотехничский Факультет. Планировал тогда заниматься защитой информации. Почти все наши выпускники хорошо устраиваются в жизни, работают на крупных заказчиков по всему миру. Обычно программисты даже не выходят из дома, что работать с коллегами из США или Австралии. Современное развитие интернета позволяет быть на связи в любой точке мира. Мне эта возможность очень нравилась. Я закончил университет, вернулся домой, какое-то время, пока не решил вопрос с армией, побыл там, все это работая через интернет, а потом уехал искать свой город.

В это время я часто задавался вопросом — в какой город переехать? Несколько месяцев я прожил в Екатеринбурге, несколько в Уфе, потом добрался до Самары. В Самаре жил и работал мой университетский друг. Как программист он был очень слабый, но как организатор – выше всяких похвал. Знания основ позволяло ему очень легко объяснять программисту, что от него хочет заказчик и объяснять заказчику, почему его мечтам осуществится не удачно. Товарищ мой одновременно вел несколько проектов. Мы с ним, вместе с командой разработчиков, поднимали ресурс школьного интернет-дневника, а параллельно работали над самарским городским порталом. Это было так, как хобби. Вскоре на одной из вечеринок, проводимых моим другом, я познакомился с чудесной женщиной, автором материалов по психологии и на женские темы. Конечно, было бы странно заявить ей в день знакомства: «Знаете. Я так люблю ваш блог. Особенно те темы, где вы пишите, как лучше расстаться с молодым человеком». Ну не бред ли. Ни один нормальный человек никогда бы так не сделал, а я сделал. Моя дурацкая выходка произвела на нее эффект и вот уже несколько лет, как мы живем вместе. Если бы оба понимали зачем современным людям нужна свадьба, то давно бы ее уже сыграли. Пока просто планируем детей. Хотим дать им двойную фамилию. По-моему это очень интересно.

Я и мой лучший друг из Самары

Я не люблю сравнивать города. Дело это не благодарное. Бийск навсегда останется в моем сердце. Не тот Бийск, откуда я уезжал с рюкзаком и портфелем странствовать по России, а тот Бийск, где к нам приходил Дед Мороз и где жила корова. До сих пор люди, проживающие на той улице, ходят в туалет во двор. До сих пор там практически нет дорог и абсолютно нет супермаркетов. Ну и что? Кому они нужны? Да, у нас телевизор показывал пять каналов. Мы и не смотрели его особенно, только новости, да кинофильмы перед новым годом. Сейчас стало известно, что в новостях врут. Зачем их смотреть вообще?

Пройдет десять-двадцать лет и моего родного Бийска не останется вовсе. Город является промышленным центром, он очень стремительно развивается и растет. Новые микрорайоны появляются как грибы. Властям удалось остановить отток молодежи. Теперь бийчане хотят связывать судьбу со своей малой Родиной. А почему нет? Бийск объявили наукоградом. Там работают куча Научно-исслеовательских институтов со всякими сложными названиями, изучающие всякие сложные вещи. Я очень надеюсь, что когда-нибудь смогу вернуться в этот город и он примет меня обратно, простит мне, что променял его на Самару.

Самара, она как любимая женщина, не зря я встретил здесь свою любовь. Самару всегда надо завоевывать, но это не холодная молчаливая Москва. Это такая южная красавица скорее, которая весь день сидит в душном офисе, а вечером вырывается на пенную вечеринку, где танцует до самого утра, чтобы после рассвета Солнца опять занять место в душном офисе.

В Самаре очень много контрастов. В городе есть деньги. Например, дворники здесь зарабатывают столько же, сколько в Бийске инженеры. В Самаре больше соблазнов, поэтому сильнее хочется тратить деньги, поэтому их надо все больше и больше. В Бийске, по крайней мере, раньше соблазнов было мало. Вообще Бийск располагает к аскетизму. Не зря каждый год сибирские и дальневосточные буддисты и просто йоги, собираются в пятнадцати километрах от Бийска на ретрит. Ретрит – это такой палаточный лагерь у них, где они занимаются духовными практиками, общаются на духовные темы и не едят мяса. Однажды, будучи еще студентом четвертого курсе НГТУ я случайно попал на это мероприятие. Разумеется, сначала мне не понравилось вегетарианское меню, но потом, когда на вечерней медитации я не смог сесть в позу лотоса, то есть одну ногу закинуть на другую, я сразу же захотел домой. Нет, йога – это не для нас.

В Самаре, кстати, вообще такого внимания духовности не уделяют, как на Алтае. Да, там находится самая большая в Европе мечеть, но это не более, чем способ выделиться на фоне соседей. В Самаре, кроме того, еще и самый большой в Восточной Европе железнодорожный вокзал, что еще раз подчеркивает амбициозность и популизм города. В Самаре сразу понятно кто власть. Власть показывают по телевизору, где она рапортует о том, что в городе все хорошо. Все просто здорово. Власть здесь чинит дороги и строит новое жилье. Все успехи только благодаря мэру и губернатору. На Алтае власть другая. В Бийске сколько не было мэров, все их почему-то знали лично и помнили всю их биографию, начиная с первого класса. Там отношение к власти панибратское, нет должного уважения и пиетета. Все люди одинаково уважаемы, и врачи, и военные, и депутаты.

Продолжать сравнения двух городов не имеет особого смысла. Они абсолютно разные и ничего, кроме территориальной принадлежности к России их не объединяет. Города друг с другом сравнивать вообще нельзя. Можно сравнивать только людей и, по-моему мнению, в Бийске они лучше, чище и светлее. Я когда приехал туда после окончания университета, то привез показать ребятам Айфон 3Г, жутко дорогая по тем временам штука, да и к тому же довольно редкая для России. Значит, стоим мы на улице, я в руках своих Айфон кручу, ребятам показываю, а они стоят, рот раскрыли и радуются. Представляете? Радуются. Искренне, как умеют только бийчане, как умеют только алтайцы. Если ты в Бийске покупаешь новую дорогую машину, то тебе не завидуют, за тебя радуются и это прекрасно.

Мой первый новый год в Самаре

А закончить мне бы хотелось песней, которая, я считаю, написано про Бийск:

Ах, как хочется вернуться,
Ах, как хочется ворваться в городок.
На нашу улицу в три дома,
Где все просто и знакомо, на денек.

Где без спроса ходят в гости,
Где нет зависти и злости.
Милый дом,
Где рождение справляют
И навеки провожают всем двором.