Переезд из Биробиджана в Одессу

История моей семьи похожа на тысячи историй других еврейских семей. Вся история 20 века отражена в четырех наших поколениях. Мой прадед Моисей жил в Воскресенске, что недалеко от Одессы. На местных лиманах у него была рыболовецкая артель. Рыбу прадед с помощниками возил продавать в Одессу. По тем временам семья жила очень неплохо, был НЭП, Сталин еще не вошел во вкус власти. Держали работников, ни в чем не нуждались. Беды начались с того момента, когда прадед на тракте встретил лихих людей. Моисей возвращался с деньгами с рынка, и на него напали двое. Далеко не все евреи хилые и не способные к спортивным достижениям. Прадед, например, был косая сажень в плечах, настоящий богатырь, о еврейском происхождении которого говорили только пейсы, характерный нос и грустные глаза. Моисей вмиг разобрался с хулиганами и спокойно вернулся домой. Видимо злоумышленники затаили злобу. Никто точно не знает, что произошло, но спустя неделю прадед не вернулся с привоза.

Прабабушка Малка-Ита осталась одна с малолетними детьми на руках: двумя дочками и сыном. Повезло, что рядом жили родители, которые помогали Малке-Ите, а то бы она со всем одна не справилась.

В Одессе прадеда не любили, считали его чересчур зажиточным, поэтому работы прабабушке там найти не удалось. Никто, конечно, в лицо открыто не радовался в трагедии, но везде отказывали. Накопленных прадедом капитала хватило на несколько лет. Так везти хозяйство, как он, больше никто не умел, да и глава государство стал закручивать гайки, мелким собственникам пришел конец. Постепенно все начало приходить в упадок. Малка была скорее красавицей, чем хозяйкой, птицей в дорогой клетке, дети ее были слишком малыми, чтобы взять бразды правления в свои руки, вот и развалилась некогда крепкая артель прадеда. Многих денег, о которых говорил Моисей так и не нашли. Нужда постепенно пришла в дом.

Малке пришлось более активно искать работу. Однажды она поехала в Харьков, к сестре в гости, и там познакомилась с видным местным человеком – украинцем Виктором Винтенко. Он был отставным военным, без детей, с хорошим выходным пособием. Трудно сказать была ли любовь между ним и прабабушкой. Скорее всего, двум одиноким людям просто нужен был кто-то, нужно было общество. Малка перевезла детей в Харьков, там Виктор продал свою квартиру и купил дом в районе под названием «Холодная Гора». Дети подрастали. Голда и Дина учились в школе, Давид собирался только пойти. Малка нашла работу, Виктор сам куда-то устроился. В общем, все у них было славно, да ладно. Винтенко даже свою мать поближе перевез, чтобы хлопотала по хозяйству, да за детишками поглядывала. Наверное, на этом можно было бы и заканчивать повествование о бедствиях еврейской семьи, если бы не Великая Отечественная Война, случавшаяся семь лет спустя, вошедшая разлучницей в дом семьи Винтенко. К тому времени у Виктора и Малки родилась своя дочь, ее назвали Светланой.

В 39-м году на территории Советского Союза мало кто боялся фашистов, все-таки у Сталина с ними был договор. Конечно, советские евреи слышали о бедствиях своих соотечественников в Европе, но за пару десятилетий Европа стала такой далекой, что все это казалось чем-то нереальным.

В то лето Давида забрали родители Малки – Бася и Иосиф, они жили в Киеве. В один миг все хрупкое счастье оборвалось. Вернее, в одну ночь, с 22 июня на 23. Далее у моего деда, да и у всей его семьи начались такие приключения, что хоть фильм снимай. Люди прятались в сараях и выгребных ямах, были на волоске от смерти, подделывали документы и т.д. и т.п. Закончилась война, думали, что станет легче, фашизм побежден. Но нет, антисемитизм стал набирать обороты в Советском Союзе. На самом деле появление Еврейской автономной области и Биробиджана в частности – это уже явный символ антисемитизма. Дед, получив аттестат зрелости жил какое-то время на Кубани. Там его притесняли. С житницы он переехал на Урал, где к евреям относились терпимее, там окончил институт, устроился в проектировочный институт, но карьера в гору не шла. Еврей потому что. Нечего, говорили, чтобы нами тут еврей командовал. Помыкавшись и натерпевшись несправедливости Давид Моисеевич приехал в город Биробиджан.

Наша семья в городе Биробиджан

В Биробиджане родился я. На дворе был 1979 год. Все кто хотел уехать в Израиль или Америку уже уехали. Евреев оставалось все меньше. Положа руку на сердце, скажу, что их там никогда много не было. Половину населения евреи не представляли никогда. У нас в классе на 25 человек было всего пятеро евреев, остальные русские, монголы, китайцы и метисы. Зачем Сталин создал Биробиджан вообще непонятно. Почему сослал евреев на Дальний Восток? Вообще многие его поступки достаточно сомнительны . Для чего, например, надо было переселять чеченцев в Среднюю Азию? Чеченцев насильно пересилили, с евреями такая штука не пришла. Переселения было добровольно-принудительное. Многим давали распределения после ВУЗов в Биробиджан, другим предлагали всякие «подъемные» и другие бонусы за переезд. Наш сосед, дядя Соля жил раньше в Кирове, как-то там напился, надебоширил, избил вроде бы кого-то. Его, разумеется, задержали, поскольку рецидивист и преступник из дяди Соломона вообще никакой. Предложили нашему соседу либо садиться в тюрьму, либо уезжать с семьей в Биробиджан. Решили уехать, потом дядя Соля, правда, признавался, что лучше бы отсидел. Потому что так срок светил только ему, а так вся семья пострадала.

Старики говорят, что в конце 60-х – начале 70-х в Биробиджане жить было очень неплохо. Сюда доходили письма и посылки из-за рубежа. Могли даже приехать родственники из заграницы. Моему деду, его семье, регулярно помогала Дина, которая после войны оказалась с союзными войсками. Она вышла замуж за американского офицера и уехала жить в США. Деда Давида часто вызывали в «органы» и расспрашивали насчет сестры. А что он мог рассказать? После войны они не виделись. Единственная весточка от сестры – письмо бабушке и деду, которое сохранили соседи. Вот из-за этого письма, о котором кто-то донес, деда чуть не признали врагом народа и постоянно вызывали на допросы.

С началом оттепели переписка деда с бабушкой Диной возобновилась. Она даже звонила, а потом, в 1977 году приехала в гости и привезла кучу всяких гостинцев. В 1980 году, когда в Москве была Олимпиада, а я был совсем крохой, ее уже в страну не пустили. Тогда-то и начался закат еврейского города на юге Дальнего Востока.

Биробиджан современный

Мы уехали из города в 2007 году. К тому времени я уже окончил Владивостокский технологический университет, съездил по программе work and travel в США и всячески понимал, в каком ущербном месте живу. Тогда по всей России, как грибы росли супермаркеты. В Биробиджане не было одного. Там до сих пор, спустя пять лет, существуют только магазины советского типа. Стоишь очередь в один отдел, занимаешь очереди в другие, просишь у продавца выписать тот или иной товар, а потом идешь его оплачивать в кассу. Когда оплатил надо отстоять еще одну очередь, чтобы получить необходимые продукты. Может быть, кому-то такая система кажется удобной, но лично я считаю ее удручающей. Много времени тратишь абсолютно  впустую.

Весь муниципальный транспорт в Биробиджане – тоже советское наследие. Старые ЛуАЗы и Икарусу. Как они вообще еще ездят – удивительно. Их ведь никто капитально не ремонтирует, поскольку детали достать неоткуда. На улицах Биробиджана до сих пор продают квас и молоко из бочек. Причем бочки эти старше многих покупателей. Новую то подобную тару нигде не купишь. Ее просто никто не делает, не надо никому. Местная пресса выходит на старой серой или желтой бумаге. В советские времена местная газета выходила одновременно на двух языках – на идиш и на русском. Тиражи писали огромные, хотя они не превышали объемы обычно городской многотиражки. Зачем так делали? Чтобы никто за рубежом не мог сказать, что евреям в СССР не дают высказаться. Проверить, сколько напечатано газет на самом деле было невозможно. Дед утверждал, что их раз в 10 было меньше.

В такой многотиражке работала моя бабушка София. Каждый вечер она возвращалась домой с работы и нервно курила на кухне, рассказывая нам о всей несправедливости, которая творится в стране, и о которой умалчивает партия.

Сейчас газеты на идише выходят тоже. В отличие от советских времен их никто не проверяет, поэтому писать можно все, что угодно. На их страницах можно встретить даже ненормативную лексику. Это неудивительно. На Биробиджан всем наплевать и Биробиджану на всех наплевать тоже. Это зона отчуждения. Я уже достаточно долго пытаюсь написать как там плохо, перечитываю, стираю, пишу заново, но все-таки не могу добиться того, что желаю. Я не могу передать словами весь тот упадок и запустение, которое творится в Биробиджане. Здесь все имеет оттенок комичности. На улице Рабиновиче, например, находится автоцентр «Шалом моторс», которым владеет пожилой китаец. А на площади Капцевича есть закусочная «Кошерное кафе», где готовят блюда кавказской кухни. Это кошерная еда? Зачем плевать в душу иудеям? Я себя ни к каким народностям и сословиям не отношу, но такой местный колорит и юмор меня совсем не радует.

Как я переезжал

Город Биробиджан я покинул после учебы в университете и нескольких лет никчемной бесполезной жизни. Мне на тот момент было 26 лет. Деда Давида и бабушки Сони уже не было в живых, родители развелись. Мать вернулась к своим родителям в Одессу, те были уже пожилые и нуждались в уходе. Отец активно занялся охотой и рыбалкой, никуда уезжать не хотел, искал единения с природой, много думал и молчал, вел себя, не так, как подобает настоящему еврею. Поработав в Биробиджане бригадиром в карьере по добыче песка, я вспомнил, что в первую очередь являюсь архитектором, а потом уже патриотом родного города и уехал прочь. Варианта было 4: Москва, Новосибирск, Екатеринбург и Одесса. Города были выбраны не по перспективности, а по дружелюбности. В каждом из этих мегаполисов жил кто-то близкий мне, кто мог бы помочь советом, приютить на первое время, накормить досыта и обогреть. В Москве жил любимый двоюродный брат Мишка с семьей. В Екатеринбурге родная сестра, в Новосибирске родной дядя Лейб Давидович, как видите, дед не поскупился для него еврейским именем, на самом деле знакомые и друзья всегда звали его Левой или Львом, он даже в паспорте хотел изменить имя на Лев, но дед Давид настоял, чтобы все оставалось на своих местах. В Одессе, как я уже говорил ранее жила родная мать, с которой мы никогда особо близки не были. Куда поехать? К кому податься.

Тяжелый выбор

Я очень горд, что свой выбор сделал не под влиянием сиюминутного настроения или эмоций. Одним майским вечером я просто выехал за территорию Биробиджана на берег Биры и стал выписывать на отдельные листки все плюсы и минуса каждого города, начиная от того, кто из родственников там живет и насколько мы дружны, до того, что в городе интересного, какую он представляет экономическую и культурную ценность. В итоге в моем небольшом конкурсе победила Одесса. Никто, на самом деле, и не сомневался. Город туристический, стоит на теплом, пусть и немного грязном, море. Климат самый комфортный из всех. Цены тоже конкурентно способны. Даже на фоне недорого Новосибирска Одесса выглядит привлекательной. К тому же там живет родная мать. Мать то точно стеснять не будешь, все-таки сын ведь, а не кто-то там. Дополнительным преимуществом у Одессы была близость к Европе. До Чехии или даже Германии оттуда  можно на машине ездить, лишь бы Шенген был оформлен. Денег, кроме всего прочего, в Одессе много. Летом туда съезжается вся золотая украинская молодежь, со всей Украины. Им то как раз человек с моим образованием и квалификацией пригодится. Кому дом надо построить, ному старый подлатать. Я же архитектор, первый человек на стройке малых объектов.

Одесса-мама

Мама была безумно рада, что я решил к ней перебраться. Все-таки сидеть круглосуточно с больными стариками – не самая сладкая участь. Ни подруг, ни друзей, ни коллег у нее в Одессе не было. Пообщаться не с кем, кроме соседей, да случайных знакомых. А тут раз и спокойствие нарушает сын, который не то, что в отпуск, навсегда приехал под бок. Жизнь тут обустраивать.

Мое знакомство с этим городом началось с вокзала. В те дни, а был июль, американцы встали на рейд у берегов Крыма. Украинцам в целом было все равно, президентом тогда был Ющенко, который крепко дружил с западом. Одесситы же наоборот волновались. Только я сошел с поезда, как ко мне подошла старенькая бабушка и протянула листовку. Она звала меня на митинг против американских оккупантов. Что было написано на листке, я уже не вспомню, но ее фраза навсегда врезалась в мою память: «Американцы попутали берега. Мы должны отмыть от них Черное море». Не знаю, чем закончилось идея с митингом, я на него не пошел, но надеюсь, что у всех все было хорошо. Мама в Одессе живет в Малиновском районе. Это достаточно хорошее место. До центра города ходят небольшие автобусы – Богданы. Ехать примерно 15-20 минут. Красота, в каждом автобусе кондиционер, да и проезд в два раза дешевле московского. Я попросил мать не встречать меня на вокзале. Мы с  ней просто договорились, что я приеду сам. Хотелось посмотреть город в одиночестве. Может быть заблудиться, столкнуться с трудностями. Чтобы полюбить Одессу, надо было познакомиться с ней с глазу на глаз, без опытных советчиков и подсказчиков.

У железнодорожного вокзала я едва-едва отбился от приставучих риэлторов, желающие втридорога сдать мне комнату или квартиру, сел на трамвай и поехал. Ехать надо было до девятой станции Большого Фонтана. Там недалеко от санатория «Мирный» стоит наша «литовка», где и живут мама, бабушка и дедушка. Трамваи мне очень понравились. Я ездил на трамваях в Иркутске, Хабаровске, Новосибирске. В России в своем большинстве они представляют собой старые, дребезжащие вагоны, медленно катящиеся по рельсам. В Одессе все иначе. Вагончики там новые, сидения удобные и даже стоят кондиционеры. В 2011 году в трамваях появился wi-fi, когда я переезжал, его еще не было. Его тогда вообще почти нигде не было. Я вышел на девятой станции, без труда нашел дом, но заходить в него почему-то не хотелось. Я очень соскучился по родным, но в тоже время понимал, что более счастливого и свободного времени, чем сейчас  не будет  никогда. Чтобы мама не волновалась, я не говорил ей время приезда. Только день, а то поезд задержится, а она начнет панику наводить, звонить на вокзалы, в морги, в больницы. Она у меня такая. Конечно, без труда можно было связаться с железнодорожными кассами и узнать, когда пребывают составы из столицы. Я это предусмотрел. Когда мы еще жили в Биробиджане, когда у нас была полноценная семья, то мы договорились никогда не нарушать обещаний данных друг другу. Чтобы не случилось, если родной мне человек говорит «я обещаю», значит, он обещает и никак иначе. Мама мне пообещала, что не будет звонить на вокзал. Может быть вы скажите, что я эгоист и поступать так с родной матерью не очень красиво, но поймите меня правильно. Хотелось свободы. Хотелось исчезнуть в одном месте и не появиться в другом, насладиться безвременьем.

Я пошел гулять по Одессе, закинув свой чемодан в санаторий Мирный, на ресепшн, как принято сейчас  говорить или по-простому на вахту. На вахте я сказал, что жду супругу, которая летит из Москвы на самолете, она будет в полдень, без нее я не знаю куда заселиться, такими вопросами она в нашей семье ведает. Добрые одесситы в ответ покивали мне головой, мол, зря распинаешься, видим мы тебя насквозь, знаем, что просто вещи некуда бросить, оставляй, конечно, мог и не обманывать. Я оставил чемодан и пошел наслаждаться Одессой. Господи, какая она чудесная летом. Я дошел мимо фешенебельных домов до узкой линии городского пляжа. Море было довольно грязным, но это не помешало мне в нем искупаться. Затем я вернулся обратно и дошел до Аркадии, это самый известный в Одессе пляж, рядом с ним располагаются самые дорогие и модные кафе и рестораны. В одном из таких кафе я позавтракал и пошел дальше исследовать мой новый город. Я старался идти параллельно магистралям, но все-таки не идти по ним, а заворачивать во дворы, скверики, улочки. Одесса цвела. Если бы она была женщиной (на мужчину этот чудесный город абсолютно не тянет), то это была бы зрелая красавица лет 35-40. Неспешным прогулочным шагом я добрался до потемкинской лестницы, памятника Ришелье (не тому которого увековечил в своей книге Дюма-старший, а его племяннику, Дюку Ришелье, основателю Одессы). Мимо меня то и дело сновали любопытные туристы, щелкая своими фотоаппаратами. Их водили не менее любопытные экскурсоводы, некоторые из которых обладали абсолютно анекдотичным выговором, той самой характерной одесской речью: «Тююю…а шо за буря в тазике я таки  не поняла?». То тут, то там звучало «Сара, пойди сюда». Причем Сара звучало очень по-одесски. Я настолько вдохновился этим городом, что когда пришел к маме, то забыл зайти в Мирный, чтобы забрать вещи. Мать, конечно, сразу в панику, сыночку-кровиночку обворовали ироды проклятые, да у кого рука только поднялась…Диалог у нас по этому поводу получился очень забавный.

— Ой, мама, я в такси чемодан оставил. Он еще не уехал, сейчас пойду, заберу. Минут через пятнадцать вернусь.

— Стой! Ты куда? Я с тобой. Ты один в городе ничего не знаешь, тебя обманут и обвороют. Подожди, пока мама оденется.

— Мама! Мне 28 лет! Я сам решу свою проблему. Не ставь меня в дурацкое положение. Я тебя умоляю.

— Он меня умоляется? Вы слышали? Он меня умоляет. В дурацкое положение его мать поставит? Сейчас чемодан тебе не вернут, вот тогда будет дурацкое положение. Матери он застеснялся. Что-то в детстве, когда без колготов бегал, он матери не стеснялся…

Кто бы мог подумать, что за несколько лет моя мама превратится в настоящую одесситку? Она в этом городе предстала передо мной совсем другим человеком: открытым, жизнерадостным и очень веселым. В Мирный я пошел без нее, извинился перед администратором, сказал, что мы выбрали частную гостиницу и будем жить там. Он в ответ кротко мне улыбнулся и сказал: «Ничего страшного. Бывает.» Администратора звали Борис, он оказался маминым гражданским мужем. Утром он вернулся со смены и неожиданно для себя узнал, что квартира, где он живет, неожиданно стала частной гостиницей. Слава Богу, ни мама ни Борис зла на меня не держали. За обедом мы обсудили эту ситуацию, я рассказал, как добирался до их славного города, как гулял здесь, как восторгался. Мы все вместе посмеялись и на этом всё.

Одесса и я

У мамы с Борисом я прожил сколько и планировал, до первой зарплаты. Дедушка с бабушкой к тому времени были совсем плохие и не смогли меня вспомнить. Я помню их веселыми и жизнерадостными пожилыми людьми. Они приезжали к  нам в Биробиджан. Бабушка была из тех у кого дело в руках горит. Она не могла сидеть на месте, все время что-то делала. Мама говорит, что она не знала покоя будучи уже совсем старенькой, пока болезнь не приковала ее к кровати. Дед был вдумчивый и обожал рассказывать истории. Делал он это очень сладко и интересно. Тогда они оба лежали, вставали очень редко и, наверное, молили Бога, чтобы тот уже отмерил им жизненный путь. Спустя год после моего переезда стариков не стало. Друг без друга они прожили 2 месяца.

Моя же жизнь в Одессе была более радостная. Биробиджан хоть и не находился на севере, но все-таки был достаточно угрюмым городом. Нас редко радовала солнечная погода. Здесь же Солнце было  не хуже египетского. Я ездил в Хургаду в прошлом году, так что знаю, о чем говорю.

Пока вид на жительство не был готов, и разрешение на работу отсутствовало, я трудился наемником «на коттеджах». В основном со мной работали турки и молдаване, когда они узнавали, что я из России, то удивленно выпучивали глаза. В их понимаю русские – это очень ленивая нация, которая все время пьет и тратит деньги, полученные за продажу нефти. Я их разуверил, показал личным примером, что русские могут быть неплохими штукатурами и каменщиками, а так же объяснил, что народ никаких денег от продажи углеводородов не получает. Молдаване как-то спокойно отнеслись к этой информации, а вот турки были возмущены. Как так, говорят, это же ваше национальное богатство. Что я им отвечу?
Как документы были готовы, я подал на гражданство и прописался у матери. Квартиру снял однокомнатную на Среднефонтанской улице. До места, где жила мать примерно в 20 минутах ходьбы, до моря так же. Как только можно было нормально работать, я, на всякий случай встал  на учет в службу занятости и даже вступил в какой-то фонд помощи беженцам. Статус беженца мне так и не присвоили, я же добровольный переселенец, который воссоединялся с семьей. К сожалению, какому-то дяденьке из комиссии по беженцам, пришлось наговорить страшных вещей про Россию, что евреев там притесняют, а особенно тех евреев, у которых есть родственники на Украине. После этих слов мужичок усмехнулся и сказал, чтобы я дурочку перед ним не ломал. Мол, таких как я он за версту чует. Мы посмеялись, да разошлись. Вообще с настоящими одесситами удивительно общаться, даже самую острую ситуацию можно перевести в смех, посмеяться, да разойтись.

Сейчас на Украине, кто бы что не говорил, есть деньги. По крайней мере, в крупных городах. Везде идут стройки, той разрухи, что была на рубеже веков, нет в помине. Украинцы, как ошалелые, скупают землю вдоль побережья, а мы им там строим коттеджи. Стоимость дома в этой зоне гораздо ниже, чем в Подмосковье или даже в Ленинградской области. В последнее время на постсоветском пространстве очень растет в цене Сочи. Когда-то дома там были относительно дешевые. Теперь наши одесские дворцы по сравнению с ними – это эконом-класс. На отсутствие работы я совсем не жалуюсь. Подумываю даже начать свое дело. Для этого есть все условия. Года 2 назад я постепенно отошел от работы непосредственно на объектах и стал архитектором. Конечно, под моими проектами подпись ставит другой человек, он, собственно говоря, и забирает себе большую часть суммы, но это не беды. На жизнь не жалуюсь. Денег хватает, купил автомобиль, сыграл свадьбу, ездим на море каждый год (эта фраза вам может показаться странной только на первый взгляд, Черное море слабо пригодно для отдыха).

Одесса vs Биробиджан

Бьюсь об заклад, что никто никогда не думал сравнивать два этих города. Если хорошенько поискать, то в украинском портовом городе можно найти несколько выходцев с Дальнего Востока. Переселенцев в Биробиджан найти невозможно. Сейчас, в лучшем случае туда приезжают по различным социальным программа, чтобы получить «подъемные». Большинство подъемных в дело не идут. Люди приобретают старую тойоту, покупают ветхую квартиру в старом доме и всё. Недвижимость в Биробиджане очень дешевая. В принципе, если не заморачиваться насчет права собственности и прочих проволочек, то можно жить в брошенном жилье. Многие из оставленных домов уже оккупировали китайцы, которые работают в теплицах. В домах живет, так сказать, инженерский состав, руководящие органы. Обычные работники коротают ночи во времянках или самих теплицах. Китайцы подрывают сельское хозяйство на Дальнем Востоке, да и во всей России в принципе. Их неполезные, даже вредные, овощи поступают на российский рынок по бросовым ценам, а уже оттуда попадают на столы к горожанам. Хорошо ли это? Дешевые овощи – это конечно хорошо. А вредные овощи?

Для меня после Биробиджана Одесса казалась гастрономической столицей мира. Здесь, наверное, тоже используют в сельском хозяйстве всякие химикаты, но не в таких пугающих количествах. Я заявляю авторитетно, что еда на Украине вкуснее. Стоимость коммунальных услуг, что в городе-миллионере Одессе, что в Биробиджане примерно равная. Лично для меня все эти налоги – это не важно. Важно другое – уровень жизни. Под этим понятием я подразумеваю возможность вкусно покушать, хорошо отдохнуть и успешно поработать. Большинство мужского населения Биробиджана занимается тем, что снабжает Россию японскими автомобилями и запчастями к ним. Мужики мотаются во Владивосток, а потом везут на запад грузы. Это почти единственный реальный заработок. Разве это нормально? Хлеб челнока очень тяжел. Сейчас хотя бы меньше бандитов стало на дорогах. Раньше же творился полный беспредел, за все приходилось платить, со всеми делиться. О питании я уже сказал. Теперь отдых. Одесса, кроме всего прочего, это еще и курортный город. Здесь можно встретить очень интересных людей. Тут проходят концерты мирового масштаба, постоянно выступают местные знаменитости. Каждый вечер есть куда сходить, причем найти развлечение для любого уровня дохода несложно. Не хватает денег на Лободу или Ваенгу? Слушай дуэт «Два капитана». Двое парней отлично поют такие же песни, только выступают в ресторанах бесплатно. Каждый найдет свою нишу. В Одессе есть футбольный клуб «Черноморец». К сожалению, он не относится к числу украинских грандов, но в лиге Европе играет регулярно. Я сам ходил на его матчи с киевским Динамо, донецким Шахтером, французскими Лилем и Осером. Разве можно увидеть приличный футбол своими глазами на Дальнем Востоке. Конечно, если вам не важно, что творится за дверью, если ваш маленький мир заканчивается за пределами квартиры, то жить можно где угодно.

В Одессе существует железнодорожное сообщение, аэропорт, автовокзал, морской порт. Биробиджан может похвастать только вокзалом, от которого с пугающей редкостью ходят поезда. Это разве нормально? До ближайшего маленького аэропорта 40 км, улететь можно только в Южно-Сахалинск, Владивосток и Хабаровск и то на каких-то кукурузников. Биробиджан застрял в двадцатом веке, причем в его середине, причем очень глубоко.

Что я получил от переезда?

Этот вопрос я начал задавать себе ровно в тот день, когда впервые оказался на стройке в компании молдаван и турок. В Биробиджане я был, можно сказать, интеллигенцией, а здесь приехал и стал никем. Слава богу, на Украине котируются русские дипломы, а то так бы мне цемент месить до конца своих дней. Хотя, наверное, я бы мог стать цирковым актером. Еврей-строитель, где еще такое можно увидеть? На самом деле кое-кто из евреев даже дворниками работают. В этом нет ничего зазорного и не надо полагать, что мы нация учителей и бухгалтеров. Вообще сложно уже называть евреев нацией. Мы – соль Земли, рассыпанная по ее поверхности. Я очень рад, что из двух самых еврейских городов на постсоветском пространстве выбрал наилучший. Здесь очень удачно сочетаются работа и отдых. Бизнес-центры соседствуют с гостиницами, есть даже промышленные предприятия (честное слово лучше бы их не было). Недвижимость здесь недорогая. Например, хорошая однокомнатная квартира на третьей станции Люстдорфской дороги, недалеко от центра, стоит 230 тысяч гривен, что примерно равно 900 тысячам рублей. В Москве, Санкт-Петербурге или любом другом российском мегаполисе на такую сумму ничего не купишь. Абсолютно ничего. В ресторан здесь стоить сходить дешевле, если это, конечно, не ресторан для туристов. Средний чек примерно равен 400-500 рублей. Поужинать вдвоем в приличном заведении можно вдвоем за тысячу рублей. Да вы где-нибудь в России такое видели? Зарплаты в Одессе повыше, чем в среднем по Украине, но меньше российских. Я, например, в той же Москве мог сейчас зарабатывать тысяч 80-100 в месяц, в Одессе у меня выходит 35-40. На аренду квартиры я трачу из них десять. Ребята из Москвы просто плачут, когда узнают мои траты. Если вы хотите переехать, то приезжайте к нам. Одесса любит русских, тем более толковых, умных и интеллигентных людей. Русских здесь никак не притесняют, это не Львов и не Житомир. На них не смотрят высокомерно, как в Киеве. Их любят. Приезжайте! Мы вас ждем!