Рассказы нелегала об Италии: часть пятая

Часть первая тут

Часть вторая тут

Часть третья здесь

Часть четыре здесь 

Глава 9. Скитания

Интеллигент вонючий

Вернулся к Хозяйке и её котам. Ужин застрял в горле. Настроение ни к чёрту. Деда жалко до слёз. Перед глазами — рыдающая семья и пустой взгляд дедовой жены.

Ложусь спать. Котяра Хозяйки прыгает на мою кровать, когтями впивается мне в ногу. Кота пальцем не трогаю. Прошу Хозяйку убрать кота с моей кровати. Выражения подбираю самые культурные.

Хозяйка взрывается.

— Интеллигент вонючий! Котик ему помешал! А ну, собирай свои шмотки! Чтоб завтра тебя здесь не было!

Полночи слушал маты в свой адрес. Утром — продолжение. Я — урод, животных не люблю, и вообще недоносок потому, что она сразу заметила, как мне запах в квартире не понравился.

— Холодильник старый, вот-вот сломается, а ты, скотина, пользовался им два месяца! И я тебе ничего не говорила! А ты моих котиков ненавидишь!

Гостеприимный дом с котами я покинул через час. Ни работы, ни жилья. Чем не жизнь?

Между жильём и подворотней 

Если б не Друг и его знакомые, ночевать бы мне на вокзале. Когда меня выгнала Хозяйка, идти мне оставалось только на улицу. За два месяца проживания у Хозяйки сносной халупки я так и не нашёл. Или дорого, или страшно глянуть.

Друг порылся в закромах, и отыскал мне временное пристанище. На одну ночь, не более.

В квартире, куда меня определили, жили брат с сестрой. Ребята снимали квартиру с одним условием: они живут только вдвоём. Превращать квартиру в общагу хозяин запретил. Не сказать хозяину о новом жильце не получится — хозяин жил рядом, на той же лестничной клетке.

После долгих уговоров хозяин разрешил мне перекантоваться одну ночь. Но только одну!

Вечером следующего дня я зашёл забрать манатки, чтобы покинуть временное пристанище. На выходе встретился с хозяином квартиры. На его вопрос, нашёл ли я жильё, я мотнул головой.

На улице — ливень и темень. Квартиру я не нашёл, а время подошло к девяти вечера.

Хозяин разрешил остаться ещё на ночь. Кто ж в такую погоду человека выгонит на улицу?! Но только на одну ночь!

Провёл я в той квартире четыре ночи, за что хозяину земной поклон. Скитаться по мокрым подворотням, как и прятаться от вокзальной полиции, не пришлось.

Молдаване 

Пятую ночь и тринадцать следующих я провёл в чудом найденной квартире. Спасибо Другу — поднял на уши всех знакомых, до кого смог дозвониться. Без помощи Друга вокзал по мне плакал без всяких сомнений.

В квартире брата с сестрой я только ночевал. Днём носился по указанным Другом адресам в поисках ночлега.

В одной квартире только вчера взяли квартиранта. В другой смекнули, в каком я положении, и цену назвали заоблачную. В третьей пьянка не прекращается уже неделю: «Присаживайся, братан!», мол, седьмым будешь.

Квартир с алкашами нашлось больше других. Понятное дело — пить-то за что? Зарабатывают на сдаче кровати в аренду. Длинную деньгу так не зашибёшь, но и вина по одному евро за литр — полные магазины. Один орёл (по слухам) допился до чёртиков и склеил ласты. Чтобы труп отправить на Украину, собирали деньги по всему миру. Собрали три тысячи. Говорят, хватило впритык.

В очередной квартире, когда надежда почти умерла, я встретил семью молдаван. Когда-то они тоже мыкались без жилья. Мало того, остались ещё и без денег — лучший друг обокрал и смылся. Жили в заброшенных домах без воды и света. Набирали воду в пластиковые бутылки в общественных фонтанчиках и «дома» купались, поливая друг друга из бутылок.

Теперь они с документами, в семье — достаток, какой большинству наших и не снился. Перетащили в Неаполь всю семью до единого человека и живут припеваючи. Но о тяжёлых временах помнят.

Сходу предложили койку в своей квартире. На неделю. Плюс завтрак, обед и ужин. Бесплатно. Я чуть не упал со стула.

Нет, через неделю они меня не выгонят. Они уверены, что за неделю запросто найдут мне квартиру. Не найдут — буду жить, сколько понадобится. Бесплатно. Я крепко держался за стул, отказываясь верить.

Я отказался. Семья большая, а тут ещё я на их шею присяду. Совесть-то иметь надо, или нет?

Квартиру молдаване мне нашли через полчаса. Обзвонили односельчан (в Неаполе теперь живёт почти всё их село), и у одного парня место нашлось. Через две недели приезжает его жена с детьми, а пока я могу у него перекантоваться. Жить вдвоём, платить копейки.

Через час подъехал мотороллер. Чтобы я не блуждал по незнакомым улочкам в поисках адреса, хозяин квартиры приехал за мной сам.

Привёз меня к себе, дал ключ от квартиры, и умотал по делам. Кто я, что я, чем дышу, не спросил. Меня порекомендовали его друзья, какие вопросы?

Всё это смахивало на сон. Я даже пару раз мотнул головой — не заболел ли?

Передышка 

Крышу над головой нашёл, хоть и всего на две недели. Пора задуматься о работе. С вакансиями — напряг дикий, но желудок оправдания не принимает. Кушать-то хочется.

Среди сиделок-смотрелок ходит поверье: если первый же дед у тебя умер очень быстро, то потом умирать будут все, даже ходячие и внешне здоровые. Куда бы ты ни устроился, а мертвецы будут идти за тобой по пятам. Чёрная метка.

Мой Дед умер через сутки после того, как я пришёл к нему в дом. Даже суток не прошло. Куда уж быстрее! После смерти Деда я решил на «день-ночь» больше не идти. Шутки шутками, а тогда мне было жутковато.

За то время, пока искал жильё, поступило только одно предложение: работа на стройке учеником. Казалось бы — хватайся! Не всё так радужно. Зарплату обещали вдвое меньше средней. Этих деньжищ с трудом хватит на еду и оплату квартиры, причём не отдельной, а на двух-трёх человек. Кому такое счастье надо?

Знакомая барменша (или баргёрла?) предлагала научить меня искусству бармена. Шеф возмущаться не будет, а у меня появится новая профессия, спрос на которую хоть и невелик, но постоянен.

Посмотрел я на руки баргёрлы, и барменом мне быть расхотелось. Не руки, а ужас. Кожа размокшая, разбухшая, ярко-красная, ведь постоянно в холодной воде. Зимой, когда холод собачий, а вода в кране ледяная, вечно мокрые руки — верный путь к ревматизму.

После смены у баргёрлы кисти выкручивает от боли, суставы пухнут, а в сумочке давно прописались таблетки-анальгетики.

Хозяин бара обещает в следующем году поставить бойлер, чтобы была горячая вода. Очччень сомневаюсь, что обещание он выполнит. Зачем тратиться? Таких, как эта кландестина, за дверями — очередь. Заболеет одна, через минуту на её место найдётся другая.

От бесплатной учёбы на бармена я отказался.

Комнатка с моторчиком 

Время шло, но даром я его не терял — носился по дворам, искал свободные комнаты. Вскоре я нашёл супержильё. Там, где раньше искать и не пытался.

Каждый день я по нескольку раз проходил мимо игорной комнаты. В Неаполе таких — пруд пруди. Там несколько карточных столов, сидят за столами в основном старики, курят, и играют в карты. Дымят сигаретами так, что за дымом не видно соседнего столика.

Возвращаясь с очередного сеанса охоты за квартирой, заглянул к игрокам. С порога перешёл к сути: «Кто-нибудь дешёвую квартиру сдаёт?». Тишина. В мою сторону хоть бы кто шевельнулся! Поворачиваюсь, чтобы уходить. Из глубины комнатки, из клубов дыма нарисовался старичок. Жестом пригласил следовать за ним.

Старичок привёл меня в ближайший двор, и познакомил с владелицей дешёвой квартиры. Бабулька удивилась — квартиру не сдаёт уже год, и причину старичок знает. Старичок сказал, что мне сойдёт и такая.

Какая «такая»? Вы о чём, граждане?

Бабулька смилостивилась, и провела меня в «такую» квартирку. Когда она открыла дверь, я не сдержался, ахнул.

Ремонт в комнатке делали до второй мировой, за версту разило мышами, и единственное окно закрашено. Ну, да ладно, жилище можно облагородить, дело двух-трёх дней. А вот что делать с моторчиком?

Комнатка — три на три, из них метр на два занимает огромный агрегат с мотором. В доме на верхних этажах давление воды слабое, вот и придумали поставить в комнатке компрессор.

Когда жильцы наверху воду открывают, мотор включается, и подаёт воду под давлением. При этом мотор гудит — мёртвого поднимет. Как тут спать?

Я сказал, что подумаю до вечера, и поплёлся восвояси.

Вечером, прикинув все «за» и «против», решил, что человек привыкает ко всему — привыкну и я к мотору.

Вернулся к бабульке, спросил, сколько будет стоить эта комнатка, если я её сниму «как есть» — с мотором. Ответ: «Нисколько». Я — в восторге. Вот так удача! Через пару секунд бабулька добавила: «Только я её не сдаю».

Здрасссьте! Как так? Очень просто. Бабулька позвонила дочке, сообщила о моём приходе и желании снять комнатку. Дочка сказала: «Ни за что! Вдруг он ненормальный какой, всыплет в воду яд, и всех жильцов перетравит? Какой же дурак станет снимать жильё с гудящим мотором? У него что-то на уме!».

Смешного мало. Мне через неделю выселяться, а жить всё еще негде.

Глава 10. Чудеса случаются

Траффико

Я вспомнил о работодателе, искавшем мастера на все руки, умеющего шить. Позвонил. Не клеится с жильём, так хоть поищу работу.

Дозвонился с третьей попытки. Понял говорящего с пятой. Несмотря на всё моё знание языка, общение с работодателем давалось с трудом — он говорил на неаполитанском!

Кое-как понял, что мне надо назавтра к восьми утра явиться в мастерскую, что в Портичи. Где это? На тот момент я не знал. Понял только, как добираться до Портичи от площади Гарибальди. Дорогу к площади я прошёл бы с закрытыми глазами — каждый выходной ездил туда на поиски работы.

До того дня я в рабочую перевозку из пригорода в Неаполь не ездил. Только по выходным, когда посещал площадь Гарибальди. Оказалось, что кататься в общественном транспорте в будний день — это что-то!

Договорились встретиться в восемь. Без двадцати шесть я вышел из дому к первому автобусу. Думал, выеду пораньше — пусть лучше приеду рано, чем опоздаю. Без десяти шесть я стоял на остановке. Уехал в восемь с четвертью. Где были автобусы два часа? В пробках, где же ещё.

Прибыл на место в четверть одиннадцатого. Меня ждали на восемь. Траффико, мать бы его!

Слово сие нерусское означает и пробку, и уличное движение, и неуважительную причину опоздания на работу.

Траффико — это король Неаполя. Попал в траффико — молись. Однажды я ехал со скоростью полкилометра в час (за четыре часа проползли два километра).

Светофоры на перекрёстках стоят для красоты. На разноцветные лампочки водители смотрят раз в году. Едут как хотят. Правила дорожного движения написаны не для неаполитанских водителей. В Неаполе движение регулируют сами водители. Кого хотят, того и пропускают. Куда хотят, туда и втискиваются.

Пешеходы выскакивают на дорогу, не утруждая себя поворотом головы в сторону машин. Поднимают руку — мол, стоп! — и идут дальше. Словно не по дороге шагают, а по тротуару.

Как в таких условиях не возникнет пробок?

Единственное спасение — полицейские. Если на перекрёстке стоит человек в форме, постоянно свистит и с дикой скоростью размахивает жезлом, то машины хоть как-то, но едут.

Машины поцарапанные, помятые, побитые — жалко смотреть. Какими они ещё могут быть, если их хозяева постоянно бодаются и трутся друг о друга на узких улочках, сбивая зеркала себе и встречному?

О траффико можно говорить вечно, потому оставлю эту тему в покое. Вернусь к работе.

Мастерских, в одну из которых мне надлежало явиться, натыкано на каждом квартале по всему побережью. Найти нужную просто — на вывеске обычно фамилия мастера.

Захожу. Мужик трудится в поте лица. Мокрый, футболку хоть выжимай, и злой — работа не клеится. Со мной разговор оказался коротким:

— Посмотри на часы. Приходи завтра в восемь утра, и не опаздывай. Сегодня у меня на тебя времени нет.

Я огляделся, заметил в глубине мастерской швейную машину. Я просидел за машиной много лет и знаю, что машина машине — рознь. Уйти, не попробовав инструмент, которым придётся работать, я не мог. Вдруг не машина, а дрова? Как я потом на ней буду шить? Вручную?

Испросил разрешения попробовать машину в работе. Получил добро. Сшил пару обрезков дерматина, украсил двойной отделочный строчкой. Затем тройной, четверной… Машина — золото. Шьёт практически сама.

Пока я шил, мой будущий шеф стоял за спиной. На пятой отделочной строчке похлопал меня по плечу.

— О’кей! Сиди, сколько хочешь. Привыкай к машине. Денег за это не получишь.

Я просидел до вечера. Получил и деньги за рабочий день, и червонец чаевых от благодарного клиента.

Пять часов на дорогу 

К вечеру первого дня новый шеф предложил мне испытательный срок. Неделю он будет за мной наблюдать, и если что не так — чао, бамбино! Буду работать хорошо — получу 150 евро.

Рабочая неделя на тот момент составляла пять дней. Выходило по 30 евро в день. Работать с восьми до шести, час на обед. Чего ещё желать в моём положении?

Поначалу работа не напрягала — текла размеренно, с перекурами, с разговорами, с шутками-прибаутками. Позже, через пару недель, когда разгорелся сезон, лафа кончилась — пахали как буйволы.

В первую неделю больше утомляла не работа, а дорога в мастерскую и обратно. Чтобы успеть на работу к восьми, просыпался в половине пятого. Куда я девал три с половиной часа?

Обедали мы в час дня, и без завтрака я бы загнулся. Потому завтракал до выезда на работу. Пока приготовишь, пока съешь — вот и полчаса.

Первый автобус приходит без десяти шесть, иногда на пять-десять минут раньше. Чтобы не прозевать, я, как и остальные ранние пташки, приходил на остановку в половине шестого. До автобусной остановки топать десять минут. То есть выход из дому — в двадцать минут шестого.

Убрать постель, умыться, побриться, одеться — вот и ещё двадцать минут пролетели.

Автобус приходит на площадь Гарибальди примерно без четверти семь, если не попадёт в пробку. Ожидание троллейбуса, что идёт в Портичи, занимает около четверти часа. Час езды от площади Гарибальди до Портичи, и — бегом к мастерской. Именно бегом, ведь времени до восьми остаётся ноль.

Итого три с половиной часа от подъёма до двери мастерской. Причём я в мыле — от остановки троллейбуса до мастерской бежать далеко не два квартала, кросс получается приличный.

Обратно добирался примерно столько же. Покидал мастерскую в шесть, а входил в дом в половине девятого в лучшем случае.

Однажды приехал домой в десять — траффико рулит. Пока принял душ, приготовил и проглотил ужин — уже и одиннадцать. Вставать в половине пятого. Личной жизни — никакой.

Шеф подсказал, как сократить время, что я тратил на дорогу: от площади Гарибальди до Портичи добираться на электричке.

Бесспорно, на поезде добираться ровно втрое быстрее, чем на троллейбусе. Вот только от электрички до мастерской топать полчаса. Весь эффект от скорости пропадает.

С другой стороны, ехать в поезде и трястись в троллейбусе — небо и земля. Если попадётся троллейбус с «пробитыми» амортизаторами (а только такие в основном и попадались), то пересчитаешь своими кишками каждый камешек в брусчатке. Да ещё сидения из пластика!

После такого вояжа спину ломит, аж пищишь. Та часть тела, что между спиной и ногами, горит как у павиана. Я перебрался на электричку.

Квартирный вопрос 

Катался я на троллейбусах да электричках всю пробную неделю. Испытательный срок закончился. На работу шеф взял меня без единой оговорки, ещё и двадцатку выдал в виде премии. К полутора сотням оклада двадцатка — очень весомое приложение.

Шеф принял меня на работу накануне того дня, когда мне надо было выезжать из моей последней квартиры. Если я не смог найти жилья до устройства к шефу, то как я мог найти жильё, будучи с ночи и до ночи занятым?

Я надеялся на помощь шефа — всё же он местный, и кому как не ему лучше знать, где найти мне дешёвое жильё?

Шеф выслушал мою проблему, и отмахнулся: мол, ерунда, такой вопрос решить — раз плюнуть.

Плевал он с утра до вечера, в сердцах и с ругательствами. Найти дешёвое жильё оказалось не под силу даже ему. Шеф обзвонил всех, кого только знал, и жилья дешевле, чем за 300 евро в месяц не нашёл.

Одна квартира таки всплыла. Цена — две сотни, но в квартире нет ни воды, ни канализации. Я даже не успел согласиться — шеф отказался.

Шеф смотрел на квартирный вопрос взглядом прагматика — какой из меня будет работник, если я дома даже душ принять, и то не могу. О туалете, вернее, о его отсутствии, речь вообще не заходила.

Шефа не устраивало и то, что я трачу на дорогу к мастерской по два с половиной часа. Пока доехал — уже устал. Какой из уставшего человека работник?

Как ни крути, а нормальная квартира, причём рядом с мастерской, мне необходима.

День бесплодных поисков жилья и тот факт, что назавтра мне кровь из носу надо покинуть мою последнюю квартиру, заставили меня думать нестандартно.

Что предлагается в качестве жилья, которое я хочу снять? Крыша над головой, душ, туалет, кухня. За исключением кухни всё перечисленное имелось в мастерской. А что, если…

Шеф согласился, не раздумывая.

— Конечно, можно! Какие проблемы? Раскладушку я тебе принесу после работы. Насчёт кухни забудь — скажу жене готовить обед и ужин на одну порцию больше. Тебе это не будет стоить и копейки.

Шеф тут же отстегнул от связки комплект запасных ключей от мастерской и протянул мне. После работы притащил раскладушку, новую, ещё в упаковке.

Прийти в себя я не мог ещё долго. Шутка ли — квартирный вопрос решён, плюс домашнее питание на шару!

Глава 11. Dolce Vita – жизнь прекрасна

Жизнь в мастерской мне показалась слаще малины. После двух месяцев квартирки с Хозяйкой и её котами тишина в мастерской вводила в экстаз.

После шести вечера — душ и безделье! Не надо трястись два-три часа в автобусе домой, не надо просыпаться в половине пятого, чтобы успеть на работу к восьми. Вставай хоть в семь, хоть в половине восьмого, хоть за пять минут до прихода шефа, только успей убрать постель.

Ключи от мастерской у меня свои — когда хочу, тогда ухожу. Сказка!

На дорогу к мастерской я тратил три сорок в день. При пятидневной рабочей неделе транспорт съедал семнадцать евро в неделю. Вроде бы мелочь, но при окладе в полторы сотни транспортные расходы превышали десятую часть дохода. После переезда в мастерскую каждый месяц в моём кармане оставалось больше семидесяти евро, что радовало, и даже очень.

С питанием мне попёрло фантастически. На еде я теперь здорово экономил, а качество питания выросло на порядок. Вдобавок я на готовку обеда-ужина времени не тратил.

Мало того, в выходные шеф звал меня к себе домой отобедать по-взрослому. Трапеза длилась два-три часа, запивалась бутылкой вина на каждого, вкуснотища — не передать, порции — на убой. От ужина я отказывался — обеда мне хватало до завтрака.

Экономия на транспорте, питании, оплате за жильё — всё вместе складывалось в колоссальную для меня сумму. Благодаря проживанию в мастерской и кормёжке за счёт шефа я экономил более четырёх сотен евро в месяц.

На моей шее висел долг — две с половиной тысячи евро, потраченных на визу и дорогу в Италию. С помощью шефа я смог бы вернуть долг за полгода, не пошевелив и пальцем.

Обжираловка

Чтобы мне жилось ещё краше, удачные сделки шеф отмечал в ресторане. Меня всегда тащил с собой. Я не упирался. Отведать вкусностей, да ещё и на халяву — кто ж откажется?

Перед обедом полагалось перекусить, поболтать с шеф-поваром прямо на кухне ресторана. Перекусывали пиццей, каждому — целая, полновесная.

Пицца из печки натуральной, не из электрической. Такую пиццу съедаешь в момент, ибо оторваться невозможно. Пицца из печи на дровах и из электродуховки — вещи разные. Откуда в электропечке запах дровишек? Примерный аналог эрзацпиццы — шашлык из духовки.

После пиццы — четверть часа перерыв. Как по мне, так я уже и пообедал — настолько порция велика. Как для шефа — лёгкий перекус.

Перед обедом шеф-повар приносит мясо, чтобы клиент выбрал тот кусок, что ему глянется больше других. Если обед рыбный, то клиента ведут к стеклянной витрине, где в кусках льда лежит свежайшая (по уверениям шеф-повара) рыба. Выбрать есть из чего — сортов пять-шесть минимум.

Когда я впервые увидел тарелку с куском мяса, который предполагалось поджарить с кровью для меня одного, я потерял дар речи — на тарелке лежало с полкило.

На мой вопрос: «Хочешь меня убить?» шеф-повар похлопал меня по животу и с хитрой улыбочкой молвил: «Хочу, чтобы ты жил, но был толстым. Тогда ты будешь кушать много, а я разбогатею».

Отбивная получилась диаметром во всю большую тарелку для пиццы. Я переполовинил порцию сразу, потом ещё раз… и с трудом осилил то, что осталось. Шеф съел порцию свою, и безо всякого напряга закусил тремя четвертями порции моей.

Обычно обед длился не меньше двух-трёх часов. Желудок после такой обжираловки трещал по всем швам.

А как отказаться? Ведь вкусно — смерть! Того чуть-чуть, этого кусочек… Как не попробовать жареных осьминожков? Креветки размером с сардельку — это ли не объедение? И разве можно пройти мимо устриц? А моцарелла? Прохладная моцарелла в жару… как описать жёсткими буквами неземное блаженство?

Запивался обед вином в количестве бутылки на брата.

Итог: сто двадцать евро на двоих из кармана шефа, желудок вот-вот лопнет, вино в голове шалит, шеф садится за руль мотороллера с движком в 250 кубиков, а это уже не велосипед с моторчиком…

Я помолился, и мы поехали. Пару раз нас от встречи с праотцами отделяли сантиметры — то на повороте заехали под грузовик, то нас чуть не размазало между машинами, когда шеф решил проскочить перекрёсток сходу. Шеф поорал на идиотов, идиоты поорали на шефа, сзади рявкнула сирена карабинеров, и мы поехали дальше.

И так почти каждую субботу.

Мелочи жизни 

Жить в мастерской я мог, а принимать гостей — нет. Шеф долго мялся, пока смог выставить это условие. Шефа понять легко — в мастерской на тот момент находилось товара и материалов на пятьдесят с лишком тысяч, не считая дорогого инструмента.

К радости шефа я тут же заявил, что от гостей устал, и с превеликим удовольствием поживу в одиночестве.

Если уж на то пошло — кто ко мне в гости придёт? Неаполитанцы? Те из местных, кто меня знал, прекрасно общались со мной в течение рабочего дня.

Земляков я видеть в гостях не хотел. О чём говорят двое наших при встрече? Тема одна: итальяшки — сволочи. Каждый разговор начинается и заканчивается нытьём: «макароны» нас за людей не считают, работу дают тяжёлую… На кой чёрт мне эти сопли?

Так и прожил несколько месяцев сам. Какое блаженство!

Кайф омрачали только дворник, роллеты, продавцы булок, и скорпионы.

Скорпионы — это звучит громко. Видел я только одного, зато после нашей встречи эти гады мерещились мне постоянно.

Наткнулся я на меньшего брата в душе. Намылился, песенку насвистываю… тут краем глаза замечаю — что-то в углу шевелится. Присмотрелся, и через миг как был в мыле, так из душа и вылетел — в углу кабинки сидел черный скорпион!

Скорпион маленький, размером со спичечный коробок. Но у страха глаза — что те плошки. В первый момент скорпиончик показался мне огромным скорпионищем.

Зверюга отправилась за окно. Надо было видеть, как я заворачивал его в половую тряпку с помощью швабры! Поранить зверя не хочется — он ведь мне плохого не сделал, а близко подходить боюсь. Скорпион всё-таки, страшно!

С тех пор перетряхивал постель до последней складочки, каким бы уставшим до кровати не добирался. Для полного счастья мне не хватало лечь на скорпиона!

Следующие кайфоломщики — продавцы булок. По выходным, в шесть утра, три пацана тащат по улице корзину с булками по евро за штуку, и зазывают покупателей. Зазывают песней. Поют врастяжку, как на Востоке. Красиво, мелодично, но господи, как же это громко в шесть утра воскресенья!

Роллеты — дрянь особая. На ночь бары, магазины и прочая коммерческая недвижимость закрываются роллетами. Хорошо, если пластиковыми. У многих — особенно у магазинов и баров — роллеты старинные, стальные.

Бары открываются рано, иногда ещё до шести. Тяжеленные стальные роллеты вручную поднимать — управишься к вечеру. Потому на помощь призываются электромоторы. Райская смесь из гула мотора и лязганья стальных роллет напоминает рёв танковой дивизии на марше. Это в шесть утра!

Раньше всех начинает издеваться над народом дворник. Приходит в половине пятого, и ну гонять метлой да по мостовой пустые пивные банки! Грохот такой, что не проснётся лишь глухой.

Через месяц ни на дворника, ни на роллеты, ни на пацанов с булками я внимания не обращал. К тому времени я уже просыпался — начался сезон, и работа кипела с утра до ночи.

Моя работа

Перетяжка диванов, автомобильных и мотоциклетных (мотороллерные в том числе) сидений, пошив чехлов на что угодно — это работа шефа в межсезонье.

В сезон мы обшивали лодки. Простецкие рыбацкие, недешёвые прогулочные, дорогие спортивные — обошьём всё, за что заплатят.

Мы шили, собирали и устанавливали тенты, сидения, кресла, диваны, внешние закрывашки из непромокаемой ткани на остекление каюты. Без подушки на жесткой палубе под солнышком не понежишься, потому «подушки для загара» — тоже наша работа.

Мы обрабатывали всю каюту: занавески на иллюминаторах, мягкие диваны, ковры на полах, чехлы на кроватях, обшивка стен и потолков — всё делали мы.

Лодки за миллион и выше мы не обслуживали — новую обшивку владельцы заказывали у фирмы-продавца лодки. На таких лодках мы подушки только мыли, и кое-где латали.

Я перечислил далеко не всё, ведь не урок спецтехнологии веду.

Помыть, но не поцарапать 

Иногда на выходные перепадала халтура — выдраить подушки на лодке, и пройтись по палубе с мочалкой. На среднюю лодку два человека тратят два часа. Полтинник на двоих за два часа работы — очень даже неплохо.

Одна проблема — на лодку можно заходить только босиком, чтобы обувью не царапать и не пачкать палубу и каюту. В тени — около сорока, палуба раскалилась — хоть яйца жарь. Снимаешь шлёпанцы, и… пляшешь на той палубе, как на сковороде адской.

После мытья лодки помечтать на капитанском кресле — святое дело. Посидишь за штурвалом двадцатиметровой яхточки, представишь себя у берега Капри… Эх! Жизнь хороша! Жаль, лодку помыли, пора и честь знать.

Нервы 

Работа нервная, очень и очень. Вечно бежим, вечно опаздываем, всё с криками, крайний всегда я. Иногда хотелось стукнуть шефа чем-нибудь тяжёлым, да по головушке.

Мало того, что неаполитанцы — само воплощение эмоциональности, так на фоне моего шефа другие выглядели овечками.

Однажды я не выдержал, высказался. Шеф подумал и пообещал кричать поменьше. Нервы в руках шеф удерживал аж целую неделю. Для него это подвиг. Потом всё вернулось на круги своя. Параллельно резко выросла зарплата. Я расценил новые тарифы как плату за мое терпение, и на нервы шефа плюнул. Жить сразу стало легче.

Тогда же я понял, что эмоциональность неаполитанцев со счетов сбрасывать нельзя. Нервничать из-за каждого крика — себе дороже, ведь многие неаполитанцы криком разговаривают.

Если по району несутся дикие вопли, это не значит, что пора вызывать полицию. Когда я впервые услышал на улице истошные крики, подумал — сейчас будет труп. Ни дать, ни взять — ор. Казалось, вот-вот кого-нибудь прирежут. У нас на такой крик патрульная машины милиции остановится обязательно. У них — и ухом не ведут. Это не ругань, а простой разговор, причём весёлый.

Finita la commedia 

Сезон закончился так же резко, как и начался. Клиенты испарились. Вчера осаждали шефа заказами, звонили днём и ночью, часами торчали в мастерской, а сегодня — тишь, словно отрезало.

За месяц до конца сезона шеф купил мне билет на самолёт. Рейс «Неаполь-Киев» обошёлся мне в ноль копеек — платил шеф. Считай, положил в мой карман три сотни с лишком.

Многие наши удирают из Неаполя через полгода — не выдерживают нервотрёпки, безработицы, вечных поисков жилья. Посидят на Украине, подумают думу, и едут обратно. Быть может, скоро вернусь в Неаполь и я?